Вранье - стр. 18
Поднялся сосед председателя, худой неопрятный мужчина в очках. Одет он был в салатовую рубашку с коричневым галстуком, и Шура поймал себя на том, что с момента приезда впервые видит мужчину в галстуке. Банкир еще раз представился и начал подробно рассказывать о системе льготных ссуд, предоставляемых новым репатриантам. Одна из пенсионерок подняла руку.
– Я вас слушаю.
– Можно я к вам после лекции подойду?
– Да, конечно.
Пенсионерка обрадованно замолчала. Шура заметил, что Миша совсем не слушает докладчика и искоса поглядывает в сторону журналистки. Шура же, наоборот, заинтересовался, хотя не все было понятно. Фигурировали какие-то сроки, ставки, проценты, и получалось, что банк раздает деньги легко и с радостью, примерно так, как их отдавали в первый день в аэропорту. Получалось, что страна не просто приглашает такую уйму народу, но и помогает встать на ноги. В Москве ему бы не пришло в голову брать ссуду в банке. Проблема состояла даже не в том, как ее отдавать, а в том, будет ли этот банк в тот момент существовать. А если не будет, то приедут строгие дяди и потребуют расплатиться. И не будут рассказывать про ставки и проценты. Все-таки Борцов много на себя брал, когда судил о стране, в которой никогда не был. Шуре ужасно захотелось пригласить его в гости сейчас, немедленно, и по-хозяйски все показать и рассказать о том, что он успел узнать. Но тут он вспомнил про ульпан, что учиться еще пять месяцев, а прогресса не видно, но и без языка нельзя двигаться. Все говорят, что не надо торопиться с работой, а «взять» язык, пока государство платит пособие. Он это понимал, но временами охватывала легкая паника, с которой он, тем не менее, учился бороться. Он внимательно посмотрел на докладчика. Какой он банк представляет? Название какое-то сложное. Преодолевая смущение, он поднял руку. Банкир неохотно прервал свою речь. Шура привстал:
– Простите, пожалуйста. А что вы можете сказать о банке «Леуми»?
Докладчик на секунду задумался.
– Хороший банк… Но я бы вам посоветовал сотрудничать с банком «Апоалим».
Шура испугался:
– А я уже деньги положил.
– Много денег?
– Нет пока.
– Ну, тогда не страшно.
И докладчик повернулся к схеме на доске. Гарин шепнул:
– Шурик, ты не обидишься, если я тебя сегодня провожать не буду.
Он весело подмигнул и покосился на журналистку. Шура одобрительно кивнул. Хотя, по правде сказать, дама ему не нравилась. На вид ей было лет тридцать семь, она была среднего роста, гладкие черные волосы доставали до плеч. Улыбалась она слишком рассеянно, что придавало неестественность ее лицу, да и всему облику. В понимании Шуры она была никакая. Но больше в данный момент его занимало поведение Гарина. Не то чтобы он осуждал Мишу, совсем нет. Он его не понимал. Он знал до мельчайших деталей историю его эмиграции (здесь поправляли: репатриации), и ее он принимал полностью. Мужчина сделал так, как хочет женщина. Женщине было плохо в ее старом доме, и он решил создать для нее новый. А ведь это каких усилий стоит! И после стольких жертв завести пошлую интрижку с какой-то журналисткой? Надо было так мучиться! В его Челябинске тоже наверняка журналисток много.