Враги целуют жадно - стр. 40

Застонав в голос, она спрятала лицо в ладонях.

- Клюев, ты дурак? – отозвалась обессиленно. – Ну, какие еще «мы»? Вот, что ты несешь? Я неясно тебе вчера объяснила? Держись от меня подальше!

- Да, как? – пылко возразил бывший Машкин ухажер. – Я не могу!

- Старайся лучше.

- Не веришь, да? Не веришь, что я правда на тебя запал?

- Никит, - Аня равнодушно пожала плечами. – Мне все равно.

Молодой человек разозлился, угрожающе нависая над ее столом.

- Кто он? – поинтересовался ехидным голоском. – Кому мне оторвать яйца?

- Себе оторви, - задумчиво выдала Аня, мягко прикасаясь подушечкой пальца к лепесткам роз. – Хотя, нет. Лучше обратно их пришей. Хоть поумнеешь.

Аудитория взорвалась от дикого хохота. Оказалось, одногруппники с любопытством следили за их «междусобойчиком». И теперь разве что по полу не катались от смеха. Клюев побагровел от злости. Резко подался вперед. К ее лицу. К ее губам. Явно намеревался поцеловать. Снова.

Без позволения. Без согласия. Но был остановлен предостерегающим:

- Никитос!

Узнав голос Збруева, он отстранился. И Аня наконец вздохнула с облегчением. Ровно до того момента, когда дверь в их кабинет с грохотом захлопнулась изнутри. Прислонившись к косяку… обескураженная, растерянная и бледная, как полотно, стояла Машка. Она тяжело дышала, прижимая ладонь к своей груди, и скользила по присутствующим лихорадочным взглядом. Отыскав Аню, нервно улыбнулась, и двинулась к ней шаткой неуверенной поступью, самозабвенно приговаривая:

- Вот ты где. Сестренка моя… любимая.

С тревогой вглядываясь в ее лицо, Аня глухо пробормотала:

- Что случилось?

Ответа не последовало. Подойдя в плотную, Машка примостилась рядом с ней. Даже на Клюева должным образом не среагировала. Не заметила даже. Зато в нее вцепилась мертвой хваткой, жалобно умоляя о взаимности:

- Обними меня. Пожалуйста. Обними покрепче.

Выполнив ее просьбу, Аня прокаркала чужим голосом:

- Не пугай меня! Скажи, что стряслось?

- Ничего.

- Это неправда! Ты что-то натворила?

- Нет. Наверное. Я… я не знаю.

- Мария! – разгневанно, строго. – Я же чувствую - что-то не так!

Она медленно отстранилась. Ласково прильнула к ее плечу.

- Я тоже частенько тебя чувствую, хоть ты и не веришь мне, - прикоснулась к золотому кулону, висящему на шее - половинка сердца на массивной цепочке. Вторая половина этого сердца принадлежала Ане.

Это был подарок мамы на их шестнадцатилетие. Последний ее подарок.

И они так сильно дорожили им, что никогда его не снимали.

Будто прочитав ее мысли, Маша тихо прошептала:

- Помнишь, как мама говорила? У нас с тобой два тела, но одно сердце!