Враги большого леса - стр. 18
Как оказалось, все ягоды Заповедника были насыщены эндорфинами (по заявлению Кости) и вызывали у потребителей эйфорический эффект сродни действию морфина, после чего у человека возникало яркое удовольствие от жизни. Их хотелось есть беспрерывно, и Максим в конце концов запретил всем слишком часто наведываться в ближайшие ягодники с «малиной» и «земляникой».
В одном из шалашей, полог которого был украшен гирляндой золотистых коробочек – плодов какого-то растения (как ни странно, об этом позаботился Костя), зашуршало, полог откинулся, и к разгоревшемуся костру вышла Вероника с заспанным лицом. Потянулась, выгнулась дугой, сцепив руки перед собой, отчего её грудь приятных очертаний и размеров туго натянула футболку.
– Доброе утро.
Максим замер на несколько мгновений, вбирая тёплый образ девушки в уголок памяти, где она безраздельно властвовала.
– Доброе. Как спалось?
– Отлично! Как дома на даче, даже спокойней. А тебе?
Он присел на корточки, подкладывая в костёр «полешки».
– В принципе, тоже нормально. Пару раз вставал – ещё не привык к такой тишине. Сон видел. По сути, он меня и разбудил.
Вероника перестала тянуться, подошла ближе.
– Сон? Хороший или плохой?
– Скорее тревожный, нежели плохой.
– Расскажешь?
– Лес предстал в виде войска, а его предводитель – гигантский дуб, похожий на воспетого Пушкиным богатыря, – предложил мне возглавить войско.
– Правда? Это так романтично!
Максим вспомнил атаку псевдошмелей, но говорить об этом не стал. Поднялся на ноги, и их лица оказались напротив друг друга. Наступило хрупкое молчание. Потом она потянулась к нему с непривычно ждущим выражением глаз, и он, не раздумывая, притянул девушку к себе и поцеловал.
Она ответила. И миг счастья затмил собой все прошлые переживания, опасения, страхи и надежды.
В уме всплыла строчка из чьего-то стихотворения: судьба дарует поцелуй…
Так оно и было на самом деле, хотя не поцелуи характеризовали их влечение друг к другу, усилившееся в последние дни, а взаимный интерес, вспыхнувший при первой же встрече. Но суть состояния Максима от этого не изменилась: близость красивой девчонки-археологини манила и радовала, и эту близость можно было действительно выразить словами – поцелуй судьбы!
– Пусти… а то увидят…
Огромным усилием воли он расцепил руки.
Вероника освободилась, залилась краской под его взглядом (господи, неужели ещё есть на Руси такие искренние девчонки?!), облизала ставшие пунцовыми губы.
– Пойду умоюсь.
Он кивнул, не желая ранить словами оставшееся послевкусие поцелуя.
Вероника направилась к озерцу.
Из шалаша справа выбрался Редошкин, протирая глаза кулаками.