Впервые замужем (сборник) - стр. 12
Но Вари нигде не было.
На следующую ночь Наталья Кузьминична подошла к кровати мужа, прилегла на краешек подушки и сказала тревожно, толкая мужа в плечо:
– Ты знаешь, Сема, чего творится?
Это было самое подходящее время для душевных разговоров. Но муж спал.
Жена растолкала его и спросила еще раз:
– Ты знаешь, Сема, чего творится?
– Чего?
– Да ты не ори, окаянный! Я тебе серьезное дело говорю: Варюшка-то беременная.
– Ну и слава Богу! – сказал Семен Дементьич. – А я думал, уж не пожар ли в квартире…
– Все насмешки, насмешки! – обидчиво молвила жена. – Она тебе не родная. Тебе и горя мало. А у меня душа-то как болит! Она ведь девица…
– Обе вы с ней девицы, – насмешливо сказал Семен Дементьич. – У нее же есть этот парень. Это же, как я понимаю, ее муж… Хотя тоже, надо сказать, живем как турки в Турции. Ни подарка молодым не сделали, ни свадьбу не сыграли. А парень хороший, видный…
– Бросила она его, Сема.
– Бросила? Чего это вдруг?
– Он дурак оказался. Глупости ей говорит…
– Ну, бросила – значит, правильно, и пес с ним…
– А ребеночек-то как же? Ведь прямо хоть аборт делать… Если б можно было…
– Зачем аборт? – Семен Дементьич вдруг перекинул ноги через жену, сел на кровати и сказал строго: – Я вот вам обоим дам такой аборт, что вы у меня… Ишь абортистки какие выискались!.. Где у меня тут махорка была на столике?
Не зажигая свет, он разыскал махорку и, закуривая, сказал сокрушенно:
– Вот связался я с бабами на старости лет! Уснуть не дадут! Я тебе сколько раз говорил – не буди меня посередь ночи. Я второй раз ни за что не усну…
– Да ты не реви, арестант, Варвару разбудишь! Пятнадцатый год с нами живешь и все привыкнуть не можешь… Я вчера еще хотела тебе про это рассказать. Но Варвара запретила. А сама мучается. Я же вижу, не слепая, как она мучается. И стыдно ей. Перед людями стыдно. Называется – вышла замуж…
– Не могу, ей-богу, не могу. Чумички какие-то! – вздохнул Семен Дементьич. – Одно слово – чумички. Все чего-нибудь не слава богу…
– У меня душа болит, – сообщила жена. – Ведь несчастье-то какое! Безвыходное несчастье…
– Ужас! – в тон жене сказал Семен Дементьич. – Кошмар просто…
– Опять шуточки! Я ему дело говорю, а он свое. Ты хоть дома-то не выламывай из себя артиста…
Семен Дементьич докурил цигарку, опять лег и, натянув на плечи старенькое одеяло, приказал:
– Слушай…
Жена затихла.
– Ребенка ни в коем случае никуда не девать! Абортов я делать не велю. Ребенок обязан существовать. Будем его нянчить… – И при этих последних словах грубый голос его стал мягче. – Я сам его буду нянчить. Я в детях понимаю. У моей покойницы, ты знаешь, их трое было, и все живые. Я их лично купал.