Возвращено на доработку - стр. 26

В тот день в офис я приехал поздно.

Накануне вернулись с моря. Лешка летел без места. Заснуть всю дорогу не мог, в переноске лежать не хотел. В общем, мы со Светкой тоже глаз не сомкнули. Да и остальные пассажиры – голос-то у Алексея с рождения не камерный. Прилетели в ночи, пока такси, пока вещи распаковали.

Наташа, похоже, проинструктировали, дожидалась меня с крайне серьезным лицом.

– Лоб не хмурь! – Говорю. – Морщины будут. – Настроение сохраняло инерцию отпуска.

– Валерий Германович просил, как приедете, сразу в переговорную!

Я, не раздеваясь, проследовал в нашу шикарную с ковром и кожаными диванами. И увидел там второй раз в жизни Седого и Валеру с трясущимися руками. У входа снаружи тёрлись два охранника.

Седой посмотрел неприязненно:

– Садись!

Валера скосил на меня глаза, часто покивал и придвинул мне кресло. Я сел. Седой продолжил:

– Значит, мы тут со старшим перетёрли уже. Банчик мы этот забираем. Бумаги готовят, привезут – подпишете. Но это не всё!

– То есть? – Я его не перебивал, но реплики этой в его сценарии, похоже, не было.– Может кто-то объяснит?

Седой не ответил, только свирепо выкатил глаза и поводил головой, будто расстегнутый ворот сорочки мог быть ему тесен. Кивнул Валере, и тот затараторил:

– Максим, послушай. Мы взяли на хранение большую сумму! Очень большую! Больше двадцати ячеек заняли.

Я сидел и деревянел. Иногда мне казалось, что меня там нет, а я лишь наблюдаю происходящее со стороны: Седого – из орудия грозной защиты превратившегося разом в источник опасности и какое-то адское олицетворение, Валеру – тоже внезапно растерявшего былую харизму, суетящегося и заискивающего – наблюдаю откуда-то сверху и сбоку. А может я даже очень далеко от них, потому что Валерины слова долетают, будто из наушников или телефонной трубки, неестественно искаженные многочисленными мембранами.

– Почему в ячейки? – Я услышал собственный голос, перебивший Валерин сбивчивый рассказ.

– Макс, ну ты что? – Он кивнул в сторону Седого.

Мысли путались. Я пытался прикинуть, сколько там могло быть максимально. «Если сотенными гринами, то в одну ячейку лямов пять натолкать можно. Всего больше сотни выходит. Боже!» Я наткнулся взглядом на Седого и понял, что подсчеты мои бесполезны.

Но больше всего меня занимало и бесило другое. «Валерка, сучмень, ты ж меня тупо подставил, благодетель, твою мать! Даже Гаврилычу, не сказал! Понятно, объяснили, чтобы жалом не шевелил. Но мне-то ты мог, сука..!»

– И что с ними? – Я тупо уставился на Валеру.

– Забрали вчера по подложной доверке. – Взгляд его блуждал, и я никак не мог заглянуть ему в глаза.