Возвращение ярла - стр. 38
– Что еще за Хель? – спросил Гучко. Ответа не дождался, решительно шагнул в арку… И выскочил обратно, будто ошпаренный, завопил:
– Фёдрыч! Автомат! – И даже попытался отнять у майора оружие, но тот не дал. Отодвинул Юрия Игоревича и шагнул в ворота сам.
Слабое сопротивление – будто нитка порвалась (не будь майор настороже – и не заметил бы) – и он оказался внутри.
И тотчас обнаружил сбоку лохматого черного пса размером с теленка. Здоровенная собачара выглядела, впрочем, вполне добродушно. Не рычала, не показывала зубы. Ткнулась черной мордой Фёдрычу в бок, фыркнула, отошла и уселась на задницу. Огроменная псина: у сидячей башка на уровне майорской подмышки. Но агрессии – ноль. Абсолютно непонятно, с чего это Юра приссал. А Гучко приссал, точно. Раньше за ним собакобоязни не замечалось.
Пес взирал на майора, добродушно оскалясь и высунув язык. Вроде как улыбался. Над псом и Фёдрычем синело такое же северное небо, как и по ту сторону каменной гряды, а впереди располагался луг размером с футбольное поле, на котором паслись коровки. Прям идиллия деревенская.
– Сюда идите, – позвал Фёдрыч. – Все нормально.
Санёк, а за ним и Гучко осторожно проследовали в ворота.
Гучко поглядел на пса и вздохнул с облегчением.
– Прикинь, Фёдрыч, – сказал он, – померещилось, что у этой псины – три головы. И каждая размером с банкомат.
– Бывает, – флегматично отозвался майор. – Но по факту это самый обычный кобель.
– Не самый, – возразил Санёк. – Это ирландский волкодав. Причем здоровенный.
– По мне хоть гиена африканская, – Гучко вспомнил привидевшуюся ему зверюгу, и его аж передернуло. – Пошли, пока не стемнело, искать, кто тут за старших.
И решительно зашагал по тропинке вдоль луга к подсвеченным красным строениям.
Отойдя шагов на пятьдесят, Юрий Игоревич не выдержал, оглянулся.
Ирландский волкодав глядел вслед, и глаза его горели красным, как тормозные сигналы.
Хотя, если подумать, ничего мистического в этом огне не было. Должно быть, закатное солнце так отразилось.
– Тьфу, пакость! – выругался Гучко, заработав удивленный взгляд Фёдрыча.
И устремился дальше, не дожидаясь вопросов или комментариев.
Банкиру было страшно. Хрен знает с какого такого бодуна, но очень страшно. Однако виду подавать – нельзя. Выглядеть психом Юрию Игоревичу хотелось меньше всего.
А вот Фёдрыч никакого страха не ощущал. Шагал уверенно, дышал глубоко. Ему тут нравилось. Просторно, чистенько (навозные лепехи – это не грязь, а удобрение), ни тесноты, ни суеты. Деревня, одним словом. Деревню же Фёдрыч любил. Мальцом каждое лето – у деда с бабкой на Псковщине.