Возвращение ведьмы - стр. 39
Он так и не выпустил мою руку, а теперь и вовсе сжал ее крепче. Я улыбнулась.
– Я тоже рада снова тебя увидеть, Уильям, – сказала я искренне, хотя и не знала, как объяснить ему свое возвращение. Он многого не знал и многого никогда не сможет понять. Даже не будучи связана обещанием Эразмусу, я не заговорила бы о том, как прожила сотни лет. Если Уильям и верил бы, что я настоящая ведьма, то никогда не признался бы в этом ни себе, ни другим. На дворе стояли времена, когда магии боялись всем сердцем. Оставалось лишь напустить туману.
– Думал, я умерла?
Уильям покачал головой.
– Поговаривали такое, но я не верил. Когда ты ускользнула из тюрьмы, когда ты сбежала отсюда, люди что только не предполагали. Мол, погибла, разбилась о камни, спрыгнув с утеса. Или утонула. Другие клялись, что видели, как ты выплыла. А еще… – Он замолчал.
– Что, Уильям?
– Говорили, что ты взлетела. Взмыла вверх, словно рожденная носиться по воздуху птица. – Он смотрел мне в глаза, но не искал в них ответ, словно не желал знать наверняка.
– Я ничего не помню о той ночи, – сказала я. – Может, упала, или выплыла, или ударилась головой о камень. Мне повезло. Но я не умерла, это точно.
Уильям сверкнул улыбкой, и я снова увидела в нем того мальчишку, с которым выросла. Мальчишку, которого любила.
– Да, ты определенно жива, Бесс Хоксмит, и я искренне рад! А теперь посидим дома, расскажешь мне все, что с тобой случилось за эти годы.
Мы свернули с узкой улицы на длинную дорогу к Бэтком-холлу. Я выглянула в окно. Великолепный особняк по-прежнему впечатлял размерами, ярко-красным кирпичом, множеством окон и дымоходов, окруженный зеленеющими лужайками и деревьями. Впереди красовались взращенные с любовью клумбы. Интересно, как меня примет семья Уильяма, слуги? Кто из них меня узнает? Как же неловко будет отвечать на их вопросы…
– Такой чудесный день, – поспешно произнесла я. – Давай не будем терять его в четырех стенах. Я бы лучше прогулялась по твоим замечательным садам. Вспоминаю их с теплотой.
– С удовольствием. Кинс! – Уильям постучал в потолок двуколки. – Будьте добры, остановите.
Мы шагнули на мягкую землю, и я глянула на кучера. На моей памяти Кинс долгие годы служил конюхом отцу Уильяма. До сих пор жив, удивительно, не говоря уже о том, что еще и продолжает работать. Выражение его грубоватого лица слегка изменилось – он меня узнал. Алоизиус завозился в сумке, словно почуяв, как меня изучают. Однако Кинс молча отвернулся и цокнул языком, вновь понукая лошадь. Двуколка последовала дальше, к дому, Уильям подал мне руку, и мы прошли сквозь увитые розами ворота.