Возвращение с Западного фронта (сборник) - стр. 116

Меня высаживают с поезда вместе с Альбертом.

Мы лежим в лазарете при католическом монастыре, в одной палате. Нам очень повезло: католические больницы славятся своим хорошим уходом и вкусной едой. Лазарет весь заполнен ранеными из нашего поезда; среди них многие в тяжелом состоянии. Сегодня нас еще не осматривают, так как здесь слишком мало врачей. По коридору то и дело провозят низенькие тележки на резиновом ходу, и каждый раз кто-нибудь лежит на них, вытянувшись во весь рост. Чертовски неудобная поза – так только спать хорошо.

Ночь проходит очень беспокойно. Никто не может уснуть. Под утро нам удается ненадолго задремать. Я просыпаюсь от света. Дверь открыта, и из коридора слышатся голоса. Мои соседи по палате тоже просыпаются. Один из них – он лежит уже здесь несколько дней – объясняет нам, в чем дело:

– Здесь, наверху, сестры каждое утро читают молитвы. У них это называется заутреней. Чтобы не лишать нас удовольствия послушать, они открывают дверь в палату.

Конечно, это очень заботливо с их стороны, но у нас болят все кости и трещит голова.

– Что за безобразие! – говорю я. – Я только успел уснуть.

– Здесь, наверху, лежат с легкими ранениями, вот они и решили, что с нами это можно делать, – отвечает мой сосед.

Альберт стонет. Меня разбирает злость, и я кричу:

– Эй вы там, замолчите!

Через минуту в палате появляется сестра. В своем черно-белом монашеском одеянии она напоминает хорошенькую куклу для кофейника.

– Закройте же дверь, сестра, – говорит кто-то.

– Дверь открыта потому, что в коридоре читают молитву, – отвечает она.

– А мы еще не выспались.

– Лучше молиться, чем спать. – Она стоит и улыбается невинной улыбкой. – А кроме того, сейчас уже семь часов.

Альберт опять застонал.

– Закройте дверь! – рявкаю я.

Сестра опешила, – как видно, у нее не укладывается в голове, как можно так кричать.

– Мы ведь молимся и за вас тоже.

– Все равно закройте дверь!

Она исчезает, оставив дверь незакрытой. В коридоре снова раздается монотонное бормотание. Это меня бесит, и я говорю:

– Считаю до трех. Если за это время они не прекратят, я в них чем-нибудь запущу.

– И я тоже, – заявляет один из раненых.

Я считаю до пяти. Затем беру пустую бутылку, прицеливаюсь и бросаю ее через дверь в коридор. Бутылка разлетается на мелкие осколки. Голоса молящихся умолкают. В палате появляется стайка сестер. Они ругаются, но в очень выдержанных выражениях.

– Закройте дверь! – кричим мы.

Они удаляются. Та, маленькая, что давеча заходила к нам, уходит последней.

– Безбожники, – лепечет она, но все же закрывает дверь.