Возвращение из Трапезунда - стр. 46

– Конечно, она, как демон, коварна и зла.

– Я обещаю тебе, что мы не тронем ни одной мусульманской святыни.

– Тогда поезжай.

– Нет, я не могу.

– Мои аскеры будут каждый вечер ходить на набережную. Как только Лидочка приедет, я ее устрою, а тебе дам телеграмму.

– Ахмет, ты настоящий друг. – Андрей кинулся обниматься, словно Ахмет открыл невероятный путь к решению задачи.

– Только тогда возвращайся сразу, – сказал Ахмет, – а то я сам на ней женюсь.

Транспорт «Измаил» отходил в семь часов утра, когда уже поднялось солнце. Аскеры, к удивлению Андрея, были огорчены его отъездом, долго желали счастья и проводили Андрея до шоссе. Там ждала крытая повозка. Правил один из аскеров, Ахмет сидел рядом с Андреем. По дороге Ахмет передал Андрею письмо в белом конверте и сказал:

– Отнесешь и отдашь.

– Хорошо, – сказал Андрей равнодушно. Он смотрел в щель между плечом аскера и пологом, с каждым шагом все более раскаиваясь в том, что предает Лидочку. Он повернул конверт – на нем ничего не было написано.

– Я бы не хотел, чтобы оно попало к чужим, – сказал Ахмет, – это важное политическое послание.

– Бог с ними, с вашими играми, – сказал Андрей, – враги, республики, партии, выборы – неужели не надоело?

– А ты кто, Господь Бог, да? Всем не наплевать, а ему наплевать! Пока девушку желаешь, наплевать, пока в Трапезунд хочешь, наплевать, а потом спохватишься – поздно будет.

– Ты даже не сказал, куда отнести письмо, – сказал Андрей.

– На улице, что ведет вверх от порта, в угловом доме – кофейня. Над дверью деревянный фрегат и написано «Синдбад» – латинскими буквами. Не забыл? Спросишь Юсуфа, отдашь письмо. Как в романе про шпионов. Добро?

– Сделаю, – сказал Андрей.

Транспорт, покрашенный в неуютный шаровый цвет, стоял у пирса. Погрузка заканчивалась. Последними на борт поднимались серые солдаты в одинаковых папахах, с одинаковыми лицами. Шли они уныло, как на похороны. Ахмет протянул Андрею темные синие очки. Андрей отказался – очки больше привлекут внимание. Он надвинул пониже на глаза кепку, обнялся с Ахметом и аскером, который вез их. Авдеев, что стоял у борта, увидел Андрея и стал махать:

– Берестов, скорее! Берестов, мы отчаливаем!

Голос его разносился по всей набережной.

Андрей готов был убить профессора. Он взял себя в руки, помахал в ответ. Пограничников наверху не было – стоял лишь матрос, весь в пулеметных лентах, с «маузером» в деревянной кобуре, с громадным чубом из-под бескозырки – одет по самой последней революционной моде. Он пересчитывал солдат, впрочем, отвлекался, смотрел на чаек и снова начинал считать. На Андрея он не обратил внимания.