Возвращение домой - стр. 12

Филлис подняла глаза на вошедшую Джудит:

– Привет. Что это ты крадешься с черного хода?

Она улыбнулась, обнажив свои далеко не идеальные зубы. Филлис была плоскогрудой костлявой девушкой с бледной кожей и прямыми бесцветными волосами, но Джудит не встречала еще человека с таким золотым сердцем.

– Я увидела машину тети Луизы.

– Ну и что?.. Как прошел праздник в школе?

– Хорошо. – Она достала из кармана пальто пакет со сластями. – Вот, Джесс, это тебе.

Джесс уставилась на пакет:

– Что это?

Она была симпатичной пухленькой блондинкой, но такой глупышкой! Это постоянно выводило Джудит из себя.

– Конфеты, глупенькая, что же еще!

– Я люблю фруктовые леденцы.

– Так посмотри, что там.

Джудит стянула пальто и шерстяную шапку и бросила их на стул.

– Не знала, что тетя Луиза приедет на чай.

– Она позвонила по телефону, часа в два.

– О чем они говорили?

– Об одной любопытной девчонке.

– Обо мне, наверно.

– О тебе и о той школе, о всяких формальностях, о плате, о каникулах, о том, куда надо позвонить. Кстати, утром звонила тетя Бидди. Разговаривала минут десять с твоей матерью.

– Тетя Бидди? – оживилась Джудит. Бидди была маминой сестрой, Джудит ее очень любила. – Зачем она звонила?

– Я же не подслушивала. Спроси у своей мамы. – Филлис положила утюг и стала застегивать пуговицы на выходной блузке миссис Данбар. – Иди-ка лучше в гостиную. Я поставила для тебя чашку, а к чаю – ячменные лепешки и лимонный пирог. Если ты проголодалась.

– Ужасно.

– Как всегда. Вас что, не угощали в школе?

– Угощали. Шафранным кексом. Но я не наелась.

– Ну иди тогда, а то твоя мать начнет беспокоиться.

– О чем беспокоиться?

Но Филлис сказала лишь:

– Давай-ка переобувайся… и не забудь руки вымыть.

Джудит переобулась, помыла в судомойне руки «Калифорнийским маком» – так называлось мыло Филлис, – затем без особой охоты покинула уютную кухню с ее приятной компанией и направилась через холл к гостиной. Из-за двери доносился тихий говор женских голосов. Она открыла дверь бесшумно, так что собеседницы не сразу заметили ее присутствие.

Молли Данбар и ее золовка Луиза Форрестер сидели друг против друга по обе стороны очага, между ними стоял складной чайный столик, покрытый вышитой льняной скатертью и уставленный чайными принадлежностями и яствами – лучший в доме фарфоровый сервиз, тарелки с бутербродами, глазированный лимонный пирог, горячие ячменные лепешки, покрытые сливками и клубничным вареньем, песочное и шоколадное печенье.

Они очень уютно устроились – бархатные шторы плотно задернуты, в камине дрожит пламя горящего угля. Гостиную нельзя было назвать ни просторной, ни роскошной, ни даже со вкусом обставленной, поскольку Ривервью-хаус сдавался вместе с обстановкой. Кресла были покрыты полинявшим ситцем, пол устлан турецким ковром, а кое-какая мебель не столько красива, сколько практична. Тем не менее в мягком электрическом свете комната выглядела очень мило и изысканно. Молли привезла с Цейлона целую коллекцию своих любимых вещичек, и, разбросанные там и сям, они несколько смягчали ощущение безликости меблировки. Безделушки из нефрита и слоновой кости, красная лакированная сигаретница, бело-голубая ваза с гиацинтами, семейные фотографии в серебряных рамках.