Возвращение Борна - стр. 23
Тем же путем, которым он пришел сюда, Борн вернулся в холл и, перепрыгивая сразу через две ступеньки, взбежал на второй этаж. Обе гостевые спальни, располагавшиеся там, были пусты. Ни в них, ни в ванных комнатах он не смог обнаружить ни единого признака того, что этими помещениями недавно кто-либо пользовался. Спустившись снова в холл, Борн заглянул в личную спальню Конклина – комнату со спартанским убранством. Типичное логово старого солдата: узкая, не шире раскладушки, и твердая, как дерево, кровать была не убрана, и это говорило о том, что Алекс спал здесь прошлой ночью.
Почти ничего тут не говорило о жизни хозяина комнаты. Впрочем, чего еще ожидать от признанного мастера секретов! Борн взял с тумбочки обрамленную в серебряную рамку фотографию женщины с длинными волнистыми волосами, ясными глазами и легкой, чуть насмешливой улыбкой. На заднем плане виднелись хорошо знакомые ему каменные изваяния царственных львов, фонтан на площади Сен-Сюльпис. Борн поставил фотографию на место и заглянул в ванную комнату. Нет, и тут – ничего.
Снова – вниз! Часы в кабинете Конклина пробили два раза. Это были так называемые корабельные часы с боем, напоминающим звук морской рынды. Но Борну эти звуки почему-то показались угрожающими. Звон корабельного колокола черной волной растекся по всему дому. Сердце его забилось с удвоенной силой.
Он пересек холл и, подойдя к двери кухни, приоткрыл ее и заглянул внутрь. На плите стоял чайник, разделочные поверхности из нержавеющей стали были идеально чистыми. В лотке для приготовления льда, вынутом из морозильника и стоявшем на кухонном столе, высилась горка подтаявших ледяных кубиков. И тут Борн увидел именно то, чего боялся, – трость Конклина: из полированного ясеня, с массивным серебряным набалдашником. В результате одной из кровопролитных заморских схваток его нога оказалась искалеченной, поэтому он не расставался с тростью ни на минуту.
Кабинет находился рядом, а слева от кухни располагалась уютная, обшитая деревянными панелями угловая комната. Ее окна выходили на затененную деревьями лужайку и выложенную каменными плитками площадку, посередине которой журчал декоративный фонтан. Дальше начинался лес, занимавший большую часть территории усадьбы. Нервничая все больше, Борн направился к кабинету, и, когда он вошел туда, кровь застыла в его жилах.
Он даже не предполагал, что раздвоенность его личности может быть столь сильной. Пробудившийся внутри его Джейсон Борн оставался абсолютно хладнокровным, превратившись в бесстрастного, стороннего наблюдателя. Его взгляд, словно объектив бездушной видеокамеры, зафиксировал следующую картину: Алекс Конклин и Мо Панов лежат на пестром персидском ковре с простреленными головами. Крови вытекло так много, что ковер уже не в состоянии впитать ее, и она образовала лужицы на лакированном паркете. Эти лужицы поблескивали, значит, кровь была совсем свежей.