Возвращение алтаря Святовита - стр. 42
– Один? – спросил Савелий. – Руки не прячь!
– Да один я, один. А это палка. По дороге подобрал. Собака у вас больно грозная.
Жердь была выдернута из изгороди. Дед это сразу определил, но виду не подал. Полкан, хоть и десяток уже разменял, только на вид старый, деревенские кобели обходят хутор стороной, поджав хвост. Жердина незнакомца не уберегла бы, а услышать лесть о домашней животине всегда приятно.
– Товарищ командир! Мы тут, на сеновале заперты! – раздался вдруг голос телефониста.
Незнакомец повернул голову на звук и хотел было бежать, но тут цыкнул дед, демонстрируя обрез.
– Не дёргайся! – предупредил Савелий. – В правом жакан, а в левом дробь. С пяти шагов и слепой не промажет, а я уж тем более. Веточку на место поставь, вот так, и к овину топай. А мы сейчас посмотрим, какой ты командир.
Савелий Силантьевич не шутил. В конце августа в Прилепово забрёл мужичок. Постучался в крайнюю хату, где жила мать семерых детей, представился капитаном Красной Армии, наплёл ей кучу сказок, что чуть ли не отстал от поезда, даже документами перед носом крутил, а на утро исчез. Но не просто так, а украв золотое кольцо мужа и деньги, что были сложены под иконой. Подонок фотокарточку на стене увидел, ткнул в неё пальцем да брякнул имя наугад, и угадал. Женщина в слёзы, стала просить рассказать о муже, на фронт ушедшем. Знает ли что? Тот, понятное дело, наплёл. Хорошо, что сердобольная баба сообразила Савелию всё рассказать, как пропажу обнаружила. Силантьевич приметы мерзавца выяснил, да заставил потерпевшую заявление подписать, о том, что на постой большевик напросился, а с ним в комендатуру. Каково ж было его удивление, когда мнимый капитан курил перед управой, а Майс стоял навытяжку, отчитываясь перед каким-то важным военным. Савелий бочком к дежурному да листик на стол. Капитана Красной Армии в деревне держим, вооружён собака, пулемёт с ним, не меньше. Дайте подмогу. Никто в Прилепово с силовой поддержкой, конечно, не поехал. После этого случая стало известно, что «капитан» посетил не одну деревню. Каждый его успешный заход заканчивался виселицей. Так что держал Савелий палец на курке и случись что не так, нажал бы и не усомнился в своей правоте.
Зашедшего на огонёк путника, раздетого до кальсон и со связанными руками посадили у печки, подстелив под ним газету, на которую периодически падали вши после специального педикулицидного спрея (пришлось пожертвовать). Евдокия глянула на это дело и пошла успокаивать корову, которая стала мычать ни с того ни с сего. Дед уселся во главе стола, положил рядом с собой обрез, махнул стопку водки, взял из чугунка картофелину, макнул ее в подсолнечное масло и, чуточку посолив, откусил половинку. Савелий делал с едой то же самое, только с секундным запозданием, после чего повёл допрос.