Возвращайся, и я снова надеру твой тощий зад! Его история - стр. 11
В отсутствии иных развлечений пленник осмотрелся.
Судя по многочисленным нагромождениям из прохудившихся бочек, треснутых глиняных горшков и подгнивших ящиков, а также свалке хозяйственных принадлежностей самой разной направленности наряду с развешанными кругом корабельными снастями да рыболовными сетями он находился где-то в складском помещении.
Окружающие пыльные и неопрятные пейзажи вызвали у Клауса кривую усмешку: если бы нечто подобное Морганна застала на своём корабле, то сам Морской Дьявол не поленился бы покинуть родное дно, чтобы лично посмотреть, кто это там наверху разражается такими изощрёнными ругательствами. А то и вовсе взял бы парочку уроков у настоящего мастера. Да уж, что не говори, а его бывший капитан была чистюлей до мозга костей и требовала того же от подчинённых. Как минимум в отношении корабля, доставшегося ей от человека, заменившего семью, и которым она дорожила больше жизни.
От воспоминаний о Морганне сердце великана наполнилось неясной тоской. За время, проведённое с ней, он так и не понял, кем была для него эта девушка. Их отношения походили на какую-то странную и запутанную игру. Днём они были чужими друг для друга, редко перекидываясь и парой слов, а ночью… Ночью тьма срывала с лиц притворные маски и толкала в бурный водоворот страстей, рождённых из самых низменных и порочных животных инстинктов, а рвущиеся из глубины сердец громкие стоны бесстыдно разрезали полночную тишину, вызывая на утро искреннее недоумение у остальных, необременённых знаниями, членов экипажа. Вряд-ли нечто подобное можно считать любовью. Да и сама Морганна, сидя подле иллюминатора и смотря куда-то вдаль на залитый бледным лунным светом горизонт с застывшей на губах печальной улыбкой, ни раз говорила, что любовь просто непозволительная роскошь для таких отбросов, как они, потому что непременно ранит тех, на кого возложат этот тяжкий крест.
Как по цепочке воспоминания об одной умершей девушке сменились воспоминаниями о другой, возвращая лицу Клауса привычное мрачное выражение, и секунды внезапно превратились в часы. Сквозь щели в потолке просачивались и неторопливо падали на пол капли воды, – не иначе как дежурный матрос приступил к драйке палубы, – с одиночным бульканьем разлетаясь брызгами в разные стороны, а перед глазами в мельчайших подробностях всплывала картина последних мгновений её жизни, приведшим к трагедии…
…Они стояли перед массивной дверью, створки которой были выполнены в форме крыльев летучей мыши. Это был последний этаж цитадели, и по закону жанра именно за ней и должен скрываться главный злодей.