Возвращаться – плохая примета. Том 1 - стр. 44
Принц задумчиво склонил голову, принимая мое решение, но давая понять: разговор не окончен.
Я поспешно вышла на улицу – захотелось посидеть рядом с Враном. Руки просто сами тянулись потрепать гладкие черные уши, погладить длинную морду…
Вран-герцог… как-то боязно стало. Неловко.
Вран будто понял, а, может, и слышал, – слух у собак очень тонкий – подошел сам и ткнулся холодным носом в бедро. Толкнул. Потом еще и еще раз, пока я не присела привычно на ступеньку, не обняла лохматую шею и не полила слезами длинную черную шерсть.
Мы ушли с ним на горку. Долго сидели там, любуясь садящимся солнцем, а потом я погладила его по голове и сказала:
– Теперь я знаю, что ты человек, Вран.
Пес зажмурил глаза и, дернув ухом, потрусил к дому. Мдя-я, неразговорчивый спутник мне попался.
На следующий день принц Ульсоритас отбыл во дворец. Его торжественно уложили на специальную повозку, вокруг толпились мрачные вооруженные воины, стараясь, своими телами прикрыть принца. Руима выдала командиру амулет, и повозка выкатилась за околицу.
Я стояла, приставив ко лбу ладонь, и смотрела, как удаляется кортеж. Вот коротко блеснула вспышка, перед всадниками открылся тоннель. Колонна втянулась в него и… пропала.
Вран привычно ткнулся холодным носом в колено, напоминая о себе. Я опустила руку ему на голову, и мы пошли на горушку.
Вот только горушка была занята: три местных парня увидев меня присвистнули и начали громко разбирать мои стати: от возраста до фигуры.
– А ниче у нее дойки, хоть и старовата уже! – заявил один тощий блондин в пестрядиновых шароварах.
– Так и сзаду есть на что посмотреть, – добавил мелкий черныш в просторной рубахе, оббегая меня слева.
– А уж румянцу любая сельская девка позавидует! – заржал третий, пытаясь меня сгрести длинными, как лопаты руками.
Точку в «беседе» поставил Вран. Пока я с нечленораздельным писком удирала от длиннорукого, он вцепился в зад чернявого. Потом оторвал клок пестрядиновых шаровар и под конец повис на рукаве рубахи длиннорукого ловца.
С руганью и криками парни бежали, потеряв шапки, а потом приходили к Руиме, жаловаться и лечить укусы.
Травница их жалеть не стала: мазь выдала, а заодно и по крепким шеям накостыляла. Поутру только глухой в деревне не знал, что к ученице лекарки с объятиями лезть нельзя.
Еще через день в наш дом доставили резной сундук из ароматного розового дерева. Сопровождали подарок те самые два воина, что помогали мне ворочать принца на столе.
К сундуку прилагался свиток с печатью. Руима сломала печать и прочла мне красиво выписанные слова. Принц благодарил за спасение, просил принять его скромные дары и напоминал, что не считает свой долг закрытым.