Возрожденная любовь - стр. 4
– Ну же, вы ведь не думаете, что подобная околесица вам поможет?
Как давно она этим занимается, что ее не волнует его грубое обращение? Сколько мужчин оскорбляли ее? Нападали на нее? Мысленно раздевали ее, совокуплялись с ней? Одно упоминание об этом вызывало у Джеймса отвращение. У него все внутри напряглось и загорелось неожиданной яростью и желанием уничтожить всех этих мужчин. Даже в его странном состоянии. Но он не желал, чтобы она поняла, что ему не все равно. Что он способен думать о чьем-то благополучии.
– Мне совершенно наплевать.
Она откинула голову назад, тугой узел волос ударился о скользкую стену за ее спиной.
– Я в это не верю. Ради всех святых на небесах. – Она помедлила. – Вы не знаете, кто я, но я знаю вас. Вы – хороший человек. Вы не тронете женщину, милорд. Единственный, кому вы причиняете вред, это вы сами.
Стенхоуп фыркнул.
– Только поэтому ваш отец смог убедить меня прийти сюда.
– Очень глупо с вашей стороны.
Она сжала идеальные губы и произнесла:
– Вы забросили себя и того человека, которым можете быть.
Джеймс тяжело втянул воздух, раздраженный тем, что не знает, о чем она говорит. – Вы ничего обо мне не знаете.
Ее взгляд смягчился.
– Я знаю, что вы послали три тысячи фунтов в Ирландию. На запад.
Он моргнул и задумался. Невозможно, чтобы такая мелочь заставила ее думать о нем хорошо, ведь так?
– И?
Она вздохнула.
– Вы хоть знаете, скольких вы спасли? Только благодаря этим деньгам моя семья смогла позаботиться об умирающих от голода[1].
Ирландка говорила так искренне, что виконт отвел взгляд.
– Это были всего лишь деньги.
– Они были очень важны, – произнесла она твердо. – И я не позволю вам об этом забыть.
– У вас нет власти заставить меня делать что-либо.
– Тут я должна с вами не согласиться. Ваш отец дал мне такую власть. На время.
Пальцы Джеймса сжались, ногти слегка царапали шершавую поверхность, он отчаянно желал дотронуться до чего-то столь восхитительного, как ее волосы. Каково это снова прикасаться к чему-то прекрасному? Каково чувствовать, как что-то прекрасное позволяет прикоснуться к себе?
То, как ирландка на него смотрела, словно он не был последним отбросом общества, затронуло что-то глубоко внутри его, побуждая поверить. Но он не мог. Он слишком далеко зашел по дороге разрушений, чтобы когда-нибудь вернуться назад.
– Я могу вам помочь, – прошептала она.
Виконт разжал руки, испытывая отвращение от того, что помышлял дотронуться до нее или что она действительно может ему помочь. И поскольку ему нужно убедить ее в этой простой мысли, он склонил голову к ней и пробормотал: