Возможно, на этот раз - стр. 33
– Самый неловкий момент в ее жизни? – зачитал Эндрю.
– Прямо сейчас – очень точный ответ. – Я подняла руку.
Мама рассмеялась.
– Нет-нет-нет. Я могу вспомнить и получше. Когда ей было двенадцать, мы были у озера в День независимости…
– Серьезно, мам?
Эндрю откинулся на спинку стула, как будто в ожидании, что перед ним вот-вот развернется увлекательное цирковое представление.
– …и ее вырвало прямо на Чарли, в которого она на тот момент была нехило так влюблена.
Я закрыла лицо руками.
– Бедняга Чарли, – прокомментировал Эндрю.
– Бедняга Чарли? – рявкнула я, подняв голову. – Он засунул мне в сэндвич червя из своей коробки с рыбными приманками. Он этого заслуживал.
– Да, Эндрю, будь осторожен, – расхохоталась мама. – Настраивать Софи против себя – опасная затея.
– Я боюсь, этот совет запоздал, – сказал он.
– О да, – заверила я его.
Мама разинула рот, а потом закатила глаза.
– Она просто шутит.
– Честное слово, не шучу.
– Вернемся к вопросам, – прервал нас Эндрю, снова склоняясь над листочком. – Что Софи любит делать, когда на улице дождь?
Мама прищурилась, задумавшись.
Водить машину – вот что я любила делать дождливым днем. Мне нравилось слушать, как дождь стучит по металлической крыше. Иногда я парковалась у озера, или у канала, или у исторического дома в центре города и смотрела, как вода идет кругами от капель или бурным потоком стекает с карнизов.
– Она ненавидит дождь. И боится грома.
Я изумленно вытаращилась на маму. Грома я уже давно не боялась.
Но потом меня осенило: мамино представление обо мне отставало не просто на пару лет – а ровно на пять. Она все еще жила тем летом, когда от нас ушел отец. После этого она просто перестала обращать внимание на что бы то ни было. Это не должно было казаться мне удивительным – оно и не казалось. Просто до настоящего момента у меня не было тому никаких доказательств.
Эндрю уставился на меня, и я поспешила снова нацепить маску безучастности.
– Это правда? – спросил он.
– Что – правда?
– Что ты боишься грома?
– Ты что, пытаешься сжульничать? На кону «Барбекю Хэнка».
На своей бумажке я написала ответ за маму: «Пить кофе и смотреть черно-белые фильмы». Когда я подняла голову, Эндрю рассматривал нас обеих, переводя взгляд то на меня, то на мою маму.
– Вы совсем не похожи друг на друга, – объявил он наконец.
Разумеется, он был прав. Моя мама была бледной голубоглазой блондинкой, я – шатенкой с оливковой кожей и темно-карими глазами.
– Софи вся в отца, – ответила мама. – Он был итальянцем.
– Есть, мам, – поправила я.
– Что – есть?
– Папа и есть итальянец.
– Был, есть. – Она невнятно помахала рукой в воздухе, как будто от времени глаголов ровным счетом ничего не зависело.