Возможная Россия. Русские эволюционеры - стр. 36

Согласно плану Голицына, восстанавливался и Сенат из тридцати шести человек. В обязанность сенаторов входило предварительное рассмотрение всех дел, подлежащих обсуждению «верховников». Но и это не все. Князь предлагал создать двухпалатный парламент: одна палата из двухсот членов представляла бы интересы дворянства, другая предназначалась для защиты интересов купцов, горожан и вообще народа от «несправедливостей» – по два выборных человека от каждого города.

Впрочем, слово «народ» в данном случае надо понимать верно. Низы в дискуссии не участвовали. Речь шла, понятно, не о демократии – до нее еще было очень и очень далеко. План предоставлял реальную власть лишь ограниченному кругу лиц, но по сравнению с тем, что было до того на Руси, проект Голицына, бесспорно, являлся прорывом от абсолютизма к конституционной монархии.

Планы Голицына и его сторонников, как известно, провалились. Условия Анна Иоанновна, правда, формально приняла, однако, выезжая из Курляндии, уже прекрасно знала, что в Москве ее ждет поддержка сторонников самодержавия, а главное – гвардии. Так что, приехав, просто прилюдно разорвала все «кондиции» и спокойно уселась на престол, рядом с которым устроился и ее фаворит – Бирон.

Бунтовать князь Голицын, разумеется, не стал. Он был не бунтарем, а эволюционером. Князь лишь с горечью заметил: «Я знаю, что паду жертвой неудачи этого дела; так и быть, пострадаю за отечество; но те, кто заставляет меня плакать, будут плакать дольше моего».

Есть такое замечательное слово «просветитель». Это как раз о Николае Ивановиче Новикове – одной из крупнейших фигур эпохи Русского Просвещения. Да, была и такая, незаслуженно забытая многими эпоха в нашей истории.

Это вторая половина XVIII века, на троне Екатерина II. Как раз тогда Александр Радищев написал «Путешествие из Петербурга в Москву», которое дало толчок появлению русской интеллигенции. Это тогда появился фонвизинский «Недоросль» – не столько комедия, сколько жесткая сатира на тогдашний русский быт. Это в ту пору в столичных салонах велись горячие споры о Великой французской революции, которые и привели в конечном итоге русских к расколу на западников и русофилов. Это тогда масон князь Михаил Щербатов написал свою смелую работу «О повреждении нравов в России», где впервые в нашей истории столь резко, прямо, а главное, убедительно критиковалась политика власти и нравы придворной среды.

В те времена большинство наиболее образованных и совестливых русских людей подались в масонские ложи. (Просьба не путать с современным масонством, это – как небо и земля.) Как утверждал Николай Бердяев: «Масонство было у нас в XVIII веке единственным духовно-общественным движением, значение его было огромно… Лучшие русские люди были масонами… Масонство было первой свободной самоорганизацией общества в России, только оно и не было навязано сверху властью». Вот и выходит, что не говорить о масонах означает не говорить «о лучших русских людях» эпохи Екатерины.