Возмездие теленгера - стр. 34
Потом они терли жесткими вихотками друг другу спины, радостно крякали, сменили по три тазика воды и, намывшись, подались в парильню. Отец плеснул на камни. Пар с шипением ударил вверх и мгновенно заполнил крохотное помещение. Еще острее запахло сосновыми досками и распаренными вениками.
– Ну-ка… давай! – Семен Тимофеевич забрался на верхнюю полку, почти под потолок, где невозможно было дышать. – Поддай!
Костя плеснул еще и выхватил из ведра веник, в котором он отмокал.
– С оттяжкой… с оттяжкой… – руководил процессом отец.
Каждый раз происходило одно и то же, и вроде бы Костя старался, и вроде бы делал все как положено, ан нет, каждый раз не так и не этак. Через пять минут не выдержал, скатился вниз, где было не так жарко.
– Слабак! – насмешливо сказал Семен Тимофеевич. – Поддай-ка еще! – Сел и принялся сам себя охаживать веником и по ногам, и по бокам, и по спине, приговаривая: – О-о-о-х, хорошо, о-о-о-х, хорошо… о-о-о-х, блаженство!
Живот у него было большой, как бурдюк, голова седая, а глаза добрые-добрые и внимательные, но вместе с тем строгие.
Костя немного посидел внизу, чувствуя, что исходит потом, и выбрался в мыльню, которая показалась ему раем по сравнению с парной, ополоснулся прохладной водой и вышел одеваться. И только через полчаса, когда он уже сидел на улице, щурясь на заходящее солнце, Семен Тимофеевич выбрался из бани, звякнул крышкой на ведре и, испив квасу, крикнул:
– Костя, ты здесь?
– Здесь, батя, здесь… – ответил Костя.
– Скажи матери, что я сейчас приду. Остыну и приду.
– Хорошо, батя, – сказал Костя и пошел в дом.
* * *
– Откуда такая цацка? – близоруко поинтересовался отец, кивнув на оружие. – Он поискал на подоконнике очки с перевязанными дужками, нацепил их и придирчиво воззрился в угол. – Что-то я такого раньше не видел, – перевел вопросительный взгляд на Костю.
– С перевала, – сказал Костя, ожидая, что отец начнет его ругать за гибель Косого.
Однако отец только покачал головой и сказал, не ободряя и не порицая:
– Значит, вы его все-таки сбили?
– Сбили, батя, – признался Костя с тяжелым сердцем, потому что, по его мнению, особо хвататься было нечем. Но добавил на всякий случай, чтобы реабилитировать себя: – Плазменная штука. Щелкает, как кнут.
Другого сравнения он не нашел, хотя даже кнут по сравнению с «плазматроном» щелкает слишком медленно.
Семен Тимофеевич хмыкнул:
– Ну-ну… а теперь что?
В его вопросе таилась подковырка, направленная и против нового оружия, и против Рябого, и вообще против всей этой задумки с «вертолетом», которой отец не понимал и, видно, спорил с Рябым на этот счет.