Возлюбленная герцога - стр. 23
Ее догнали слова Дьявола:
– Мне почти жалко этого ублюдка. Он даже и не поймет, какая сила его убьет.
Глава 5
Она жива.
Даже сейчас, стоя на коленях, с руками, связанными за спиной, с мешком на голове, с мышцами, все еще напряженными после схватки, он оставался поглощенным одной-единственной мыслью.
Она жива, и она от него сбежала.
Его не оглушили во время потасовки; его повалили на пол, потом связали, натянули на голову мешок и приволокли в помещение достаточно большое, чтобы звуки в нем отдавались эхом; где-то вдалеке слышался негромкий шум, неразборчивые звуки. Люди, которые притащили его туда, проверили крепость веревок и ушли. Он чуть не в кровь разодрал запястья, пытаясь разорвать путы, но они не поддавались. Он ждал, а секунды складывались в минуты, затем в четверть часа. В полчаса.
Считать время он научился еще мальчишкой, когда его запирали в темноте, а он ждал возвращения света. Ждал ее возвращения. Поэтому казалось совершенно естественным отсчитывать минуты сейчас, хотя он терзался мыслью, что сейчас, скорее всего, увидит вовсе не ее.
Возможно, он дает ей время сбежать.
И все же страх, что она уже могла сбежать, затмевался невероятным облегчением от мысли, что она жива. Сколько раз братья говорили ему, что она мертва? Сколько раз стоял он в темноте – в Ковент-Гардене, в Мейфэре, в доках – и выслушивал их вранье?
Его братья, сбежавшие из дома их детства, захватив с собой Грейс… Сколько же раз они ему лгали?
«Она уехала на север, – говорили ему они. – Поступила там в горничные. Мы потеряли с ней связь. А потом…»
Сколько раз он испытывал искушение поверить им? Сотни. Тысячи. Начиная с того, первого раза, Дьявол с каждым вдохом повторял ему эту ложь.
А затем, когда он все-таки поверил им, то буквально обезумел от горя. Хотел только одного – покарать их собственными руками, раздавить их своим могуществом. До того самого мига, как поджег лондонские доки, желая смотреть, как они горят, – и это стало наказанием для них за то, что они отняли у него.
Единственного человека, которого он когда-либо любил.
Но она не исчезла.
Жива.
Эта мысль – и покой, пришедший вместе с ней, – изменили самую его суть. Долгие годы он мучительно хотел отыскать ее. Узнать, что у нее все хорошо. Долгие годы он твердил себе, что если бы только увидел собственными глазами несомненные доказательства того, что она счастлива, этого ему хватило бы. А теперь он это знает. С ней все в порядке. Она жива.
Эта единственная, идеальная мысль полностью поглотила его, пока он ждал, не в силах перестать думать о темном силуэте ее фигуры на пороге комнаты, из которой он вырвался. Не в силах перестать изумляться тому, как сильно изменилась девочка, которую он когда-то любил. Тому, как она на него посмотрит сейчас. Снова.