Воздушный стрелок. Гранд - стр. 13
Ну да, кто бы мог подумать, что им можно пользоваться для подготовки к экзаменам? И ведь ничего сложного. Да, Там я бы не мог продержаться в подобном режиме даже в лучшие свои годы больше нескольких минут без того, чтобы не рухнуть в обморок от истощения, но здесь-то у меня такой проблемы нет. Вон когда бежал закапываться в могилку, что устроила для меня Ирина Михайловна, я же под разгоном почти пятьдесят километров одолел. И ничего. Устал, конечно, как собака, но не до обморока же. Возникни в том нужда, я бы еще столько же отмахал. Черт, да я, закапываясь после той пробежки, вымотался больше, чем за время, потраченное на бег от усадьбы Громовых до карьера. Инерция мышления, должно быть.
Для меня разгон всегда был боевым приемом, а Скуратов наглядно показал, для чего ускорение восприятия используется эфирниками. Вычисления, усвоение и анализ информации и прочие вещицы в том же духе. Кстати, именно под таким вот ускорением дед и размышлял над моим рассказом во время нашей первой встречи. И как он сам потом признался, ему тогда пришлось несколько раз почти полностью отключаться от внешнего мира, поскольку на просчет такого большого количества вариантов и вероятностей обычным способом ушло бы не меньше недели. Страшно подумать, во сколько раз ему пришлось «разгонять» свои мозги… И как они после такого издевательства вообще у него из ушей не вытекли.
А еще, демонстрируя эту технику, дед не преминул несколько раз повторить, что, находясь в таком состоянии, двигаться нужно очень медленно и плавно, потому что уже двойное ускорение восприятия может привести к травмам. О возможном усилении и укреплении тела здешние гранды, как я и подозревал, даже не догадываются. Тоже инерция мышления, наверное. Ну и черт с ним. Им же хуже. А раскрывать свои умения, выворачивая карманы и выскребая их до донышка на потеху любопытным, я не собираюсь. Тем более что я до сих пор так и не смог разобраться с одной очень важной вещью. А именно – зачем вообще Скуратов-Бельский нарисовался в моей жизни… Или, точнее, зачем я ему понадобился.
Можно было бы, конечно, попытаться задать ему этот вопрос в лоб, но где гарантия, что я получу честный ответ? Или вообще хоть какой-то ответ, кроме делано-разочарованного вида и сожаления, что «молодежь совершенно позабыла о том, что такое родня». С него станется…
Празднование Нового года и Рождества, на которые Скуратов-Бельский с кряхтеньем отпустил меня в столицу, прошло штатно и без сюрпризов. И кстати, кряхтел дед вовсе не потому, что не хотел расставаться с неожиданно обретенным внуком, а потому что для поездки домой я стряс с него монастырский экраноплан. И все-таки дожал. Впрочем, долго изображать сердитого деда он не стал. Даже подарком одарил. Миниатюрным таким пистолем вычурного вида, больше похожим на наградную игрушку – из тех, что главнокомандующие дарят своим генералам с тем же намеком, с которым Гитлер сделал Паулюса фельдмаршалом.