Воздушный стрелок. Боярич - стр. 50
– Ага-ага, – рассмеялся Федор. – Заговорил о вторых-третьих. Уж мне-то можешь мозги не пудрить. А то я не помню, какой скандал близняшки закатили, стоило вам с Ириной заикнуться о смотринах. Чуть усадьбу не сожгли, к бесам зеленым.
– Смешно ему, – проворчал дед и вдруг рявкнул: – Думай лучше, что делать будем? На меня Бельские уже полгода охотятся. Так им своего старшего женить невтерпеж, что даже на государевом приеме не постеснялись о Милке с Линкой выспрашивать. На какой ступени, да какие перспективы, да прилежно ли учатся… Тьфу.
– Ладно-ладно… – замахал руками дядька и неожиданно замер. Хоть табличку на шею вешай: «Ушел в себя, вернусь не скоро». Я хотел было уже потрясти его за плечо, но дед остановил, а спустя минуту Федор свет Георгиевич ожил.
– Никак что-то придумал, Феденька? – прищурившись, поинтересовался Громов-старший.
– Как учатся, да? Хорошо учатся, а дальше еще лучше будут… – расплылся в широкой улыбке наследник и вдруг ткнул меня указательным пальцем в плечо. Больно, между прочим. – А скажи-ка мне, друг сердечный, что у тебя с Эфиром?
– А что у меня с ним? Все нормально, – пожал я плечами.
– Ага-ага. Нормально, говоришь? А экзамен на подмастерье сдашь? – А взгляд хитрый-хитрый…
– Когда? – опешил я.
– Сейчас, например, – хмыкнул наследник.
Меня так и подмывало ответить фразой из анекдота по поводу китайского языка и методички, но, отбросив неуместное веселье, я задумался… В отличие от стихийных школ с их ступенями, эфирные техники не имели четкого деления по мощи. Зато различались по степени контроля. И здесь была своя градация. В разных странах эти ранги, как и ступени стихийников, именуют по-разному, но их всегда пять. В России принята европейская система: ученик, подмастерье, мастер, магистр и гранд. «Обзывалки» эти достаточно условны, и, в отличие от тех же «стихийных» званий, на них обращают внимания куда как меньше. А теперь вопрос: зачем вдруг Федору свет Георгиевичу понадобилось, чтобы я стал подмастерьем Эфира?
– Не ломай голову. Обещаю: ответишь на мой вопрос – и я все объясню, – вздохнул дядька, явно заметив задумчивое выражение моего лица.
– Сдам, – признал я. А что? Тихариться поздно да и незачем.
– Замечательно, – дядька даже руки потер воодушевленно, а заметив наши с дедом недоуменные взгляды, довольно хмыкнул. – Не поняли? Ученичество… личное ученичество. Теперь дошло?
Дошло. Еще как дошло. У меня перед глазами мелькнуло посмертное видение… и я содрогнулся. Это вот об этом ОН говорил?! Брр. Мне нравилась работа инструктора, учителя, но это… застрелиться можно.