Войны Миллигана - стр. 24

– Ты, надеюсь, не пересыльный зэк? – продолжил он мягким, сочувственным голосом.

аллен пожал плечами:

– Не знаю.

– Раз не знаешь, значит, нет. А то я уж испугался. У нас в блоке «А» новеньких не было чуть ли не два года. А это верный признак, что нас, переведенных сюда по закону Ашермана, скоро отправят обратно в тюрьмы. – Он вопросительно поглядел на аллена, ожидая подтверждения.

– Я не из тюрьмы, – ответил тот.

Когда великан назвал имя Ашермана, аллен припомнил: Гэри Швейкарт однажды рассказывал про пункт в уголовно-процессуальном кодексе Огайо, который разрешал Управлению исполнения наказаний переводить осужденных за сексуальные преступления прямо из зала суда или тюремных камер в Лиму – вправить мозги. С этой целью часто применялась шоковая терапия, многие пациенты превратились в овощи, а какие-то даже повесились. Но штат аннулировал закон по причине неконституционности, и переведенные в Лиму зэки должны были снова поступить в ведение системы исполнения наказаний, хотя Департамент психиатрии и тянул кота за хвост.

– Тогда что ты делаешь в Лиме? – осведомился Гейб.

– Невиновен по причине невменяемости, – ответил аллен. – Перевели из гражданской клиники. Происки политиков.

Гейб кивнул и отхлебнул из пластиковой бутылки.

– Все пьют из стаканов, но для меня там – на один глоток. Хочешь?

аллен ухмыльнулся и отрицательно покачал головой.

Тут за спиной доброго великана раздался высокий голосок:

– Эй ты, лось, всю дверь загородил!

Из-под руки Гейба протиснулся коротышка.

– Привет…

– Этот гаврик – Бобби Стил, – представил Гейб.

Бобби был столь же маленьким, сколь Гейб – огромным. Как мышь, с карими глазками и кучерявой шевелюрой. Ровные зубы, если не считать выступающих, точно змеиные клыки, резцов.

– Ты откуда? – поинтересовался Бобби.

– Из Колумбуса.

– И мой друг Ричард оттуда. Знаешь Ричарда Кейса?

аллен помотал головой.

Гейб развернул Бобби лицом к двери:

– Дай мистеру Миллигану очухаться. Он никуда не денется.

Гейб взглянул на аллена и понимающе улыбнулся:

– Нам, тридцати пяти социопатам блока «А», нянька не нужна. Мы ж не хроники из двадцать второго.

Оба ушли. аллен сидел на кровати и размышлял о странной парочке. Они производили впечатление людей довольно дружелюбных и, как Мейсон, художник из соседней камеры, обрадовались его появлению и приняли в свою компанию. Уровень умственного развития в блоке «А» был явно гораздо выше, чем в двадцать втором. Но, поскольку социопаты считались опасной породой, здесь усилили охрану.

– Я не социопат, – громко произнес аллен, прекрасно понимая, что для властей это слово означает неисправимых, не поддающихся лечению преступников. Термин часто использовали в процессах, где обвинители требовали смертной казни на основании того, что, поскольку у совершившего убийство нет способности испытывать муки совести и сострадание, он не извлечет опыт из пребывания в тюрьме и должен быть казнен, чтобы обезопасить общество.