Войнушка - стр. 2
– Давно делали снимок? – спросила Таня, пытаясь сообразить, похожа ли девочка на пациентку.
– Два месяца назад.
Таня старалась представить, могла ли так вытянуться и исхудать девочка за два месяца. Порой дети очень быстро растут. Организм восприимчив к переменам. Ей казалось, что девочка похожа, разве что скулы у этой широковаты, но пациентку она могла и не разглядеть. Была бы девочка в сознании, опознала бы по глазам. На фото были карие, огромные, казалось, бездонные. Но привезенная девочка глаз не открывала. Волосы! Таня вдруг поняла, что у поступившей они светлые. Могли, конечно, выгореть за лето, но длина…
– Точно два месяца назад фотографировали?
– Да, – ответил мужчина. – Это она? – с какой-то тоской спросил он. Было видно, что он устал. Глаза запали, синяки вокруг – словно труп ходячий. – Ну же! Не молчите! – закричал он.
– Нет, – выдохнула Таня. – Точно не она. Вам повезло, гражданин.
Гражданин схватился за голову и принялся ходить от стены к стене. Фото дочери он так и не выпустил. Безумие, казалось, разливается вокруг него густыми и вязкими волнами.
– Повезло? – тихо спросил он, глядя перед собой ничего не видящими глазами. – Повезло, вы считаете?
Мужчина замер посреди приемного покоя, затем развернулся и вышел.
Глава 1
Несколькими днями ранее
20 июня, 14:20, квартира Костиных родителей, 3-й микрорайон,
затем 1-й микрорайон
Костя сидел за столом и ковырял вилкой в картофельной размазне, что вчера вечером приготовил отец. Есть не хотелось. Уже больше недели Костя не мог прийти в себя после той передачи по радио.
Тесную кухню хрущевки наполняла вонь прокисшего мусора. Отец забыл вынести его с утра, а Костя еще не выходил из дома.
Подцепив кончиком вилки пюре, Костя задумчиво на него уставился, скривился и стряхнул обратно в тарелку. Как такое вообще можно есть? Вилку он положил рядом, стиснул ладонями виски. Длинные каштановые вихры пробились меж пальцев и теперь торчали клочками, лезли в глаза.
Из головы не шли слова диктора: «Десятого июня в Назрани в ходе очередного раунда переговоров было достигнуто соглашение о выводе российских военных с территории Чечни».
От воспоминаний забурчал живот, а скулы свело судорогой.
«Мать стоит на перроне, готовится отправиться в командировку, так она это называла. На самом деле воевать в Чечню. До отправления поезда несколько минут. Отец держит Натку за руку, молчит. Натка жмется к матери, а он стоит чуть в стороне. Он тоже уже все сказал. До крика, до слез умолял не уезжать. Но кто послушает его – четырнадцатилетнего пацана? И все же нечего ей делать на этой войне. Без нее разве не справятся? Мать смотрит на него с легкой улыбкой, а глаза серьезные, словно извиняется за что-то…»