Война за нашими окнами - стр. 34
Но ничего не получилось, обстановка была сложная, гитлеровцы блокировали партизанскую зону, и я не улетел. Начались затяжные бои. В лес шли и шли большие отряды немцев, полицаев. Нас выслеживали с самолётов, окружали со всех сторон, накрывали миномётами.
Партизаны метались из стороны в сторону, было много раненых. Убитых приходилось оставлять на месте боёв. Все забыли о спокойном сне, о еде. Перебежка – бой, перебежка – бой. Считали только патроны, берегли последнюю гранату.
Как-то мы вышли на большую поляну и попали в засаду. Отовсюду бьют автоматы, пулемёты. Пули так и свистя. Вокруг падают люди, кричат раненые. Отец накрыл меня от пуль своим телом, прижал к сырому мху.
– Если меня убьют, ты останешься жить!
Закрывал меня, а сам стрелял в бегущие серые фигуры.
Тогда мы ушли, вырвались из засады, командиру удалось вывести остатки отряда из западни.
Шли по глубокому болоту, отец устал нести меня на руках, и тогда по очереди меня несли партизаны, а когда добрались до острова, собрали для меня немного щавеля, а сами остались голодными. Передохнули немного, удалось связаться с Большой Землёй, вызвать подмогу.
Ночью на островке разожгли костры, и в темноте каким-то чудом к нам спустился советский самолёт. Я не знаю имени лётчика, но уверен, что это был мастер высокого класса. Он сумел, ориентируясь на тусклые костры, сесть в незнакомом месте на неподготовленную землю.
Этим самолётом нас, партизанских детей, переправили в освобождённый Гомель в детский дом. Приземлились на аэродроме «Новобелица». Кто-то передал мне конверт с деньгами от отца, так мы с другом накупили конфет на всю сумму и угостили всех ребят. Потом мы долго жили в детдоме. Я очень скучал по отцу, ждал его, верил, что он скоро приедет и заберёт меня.
Воспитательницы нас, сирот, конечно, жалели, старались придумывать всякие игры, сказки. Но это всё было не то. Мы ждали своих родителей.
24 августа 1944 года за мной пришёл мужчина от отца и сказал, что отвезёт в Минск. В вагон невозможно было попасть, люди штурмовали дверь, набивались так плотно, что было трудно дышать. Меня подняли на руках, подсадили в окно. Там, чужие люди, со смехом приняли, подвинулись, нашли место. Я ехал и радовался всю дорогу. Я еду к отцу! Я снова его увижу! Я буду не один!
На вокзале меня встретила коллега отца из Минского облоно по фамилии Буклей и спросила: «Как поживает юный партизан?» Отвела к себе домой, накормила.
Я играл с её дочерью до вечера. Ну как играл, всё время ждал, что сейчас откроется дверь и войдёт отец. Скучный из меня был, наверное, кавалер.