Война - стр. 2
Военные от шока даже не знали, что предпринять.
– Идём, – махнул пистолетом Сабатеев.
Через десять минут он уже оказался в землянке полковника. Александр сбивчиво объяснял, будто боялся, что не успеет помочь несчастной семье.
Командир полка выслушал молча. Грубовато осадил:
– Что нюни-то распустил, офицер? Тебе бы не на войне, в детском саду с нянечками сражаться… Выкладывай свои соображения!
– Да что… Взять их надо да подкормить. Лишь бы не умерли от принятия пищи. Завтра моя рота отправляется в тыл за боеприпасами, могу прихватить страдальцев.
– Вот и поторопись. Возьми с собой медсестру. И не забудь забрать вторую семью отсюда.
Старшина Белолипецкий, бывший шеф-повар астраханского ресторана «Кристалл», не только накормил голодных, но и собрал им харчей дня на три: «Пока окажутся в безопасных местах…». Отправив их в тыл, все облегченно вздохнули.
На войне всякое бывает. Каждое последующее событие быстро затмевает предыдущее. Жестокие схватки, артобстрелы и бомбёжки, подсознательное ожидание собственного конца не позволяют солдату сосредотачиваться на только что случившемся. Сабатеев являлся командиром автороты, которая ежедневно доставляла боеприпасы и продукты к передовой. И ужас был уже в том, что через две-три поездки их груз забирал иной порученец. Потому неумолимо привыкаешь и к чужим, и к возможной личной смерти. Однако не спасти ту маманю с детьми было против всяких правил. Ведь и его с матерью когда-то спасли чужие люди. Он был просто обязан поступить так же. Его отец-священник всегда говорил: «Бог дал нам жизнь не для того, чтобы её тут же отнять. Он дал её для того, чтобы каждый успел исполнить собственный долг на этом свете».
…И вот теперь перед ним стоят три живые, счастливые души. Он чувствовал: для них он – доброе божество, спаситель от неминуемой гибели.
– Благодарю, благодарю вас сердечно, – повторяла женщина торопливо-звонким голосом. Она чуть посвежела, и не казалась столь уж старой, как тогда. – Мы уже ни на что не надеялись. Бежали из Ленинграда, в колонну разбомбили. Думала, уже всё…
– Да ничего я такого не сделал, – пробормотал Александр, когда она его обняла и поцеловала в щёку. – Выполнял долг советского человека, красноармейца. Любой бы так поступил.
Слова слетали с языка какие-то казённые, словно из протокола. Это ещё больше смущало двадцатисемилетнего мужчину. Видел бы его теперь отец! Впрочем, возможно, и загордился бы немного, одобрил бы его поступок. А женщина всё плакала и благодарила. Извиняющимся тоном добавила:
– Мы немного задержались, помогаю в госпитале.