Война роз. Воронья шпора - стр. 8
Генри замедлил бег, оказавшись возле нижнего пиршественного зала. Он заметил там графского констебля[3], краснолицего и увлеченного разговором с одним из поставщиков замка: они взирали на какой-то свиток так, словно в нем были запечатлены вопросы жизни и смерти, а не количество побившихся шиферных черепиц и центнеров дубовых и буковых бревен. Юноша украдкой пересек зал вдали от обоих. Он буквально чувствовал, как они проводили его взглядом, хотя, может, и вообразил это, поскольку его никто не окликнул. Не оглядываясь, он подошел к двери, открыл ее и нырнул в царивший за ней кухонный жар.
Пембрук располагал двумя пиршественными залами, и кухни находились под самым величественным из них. Слуги и незначительные гости ели в худшем зале. Сколько же вечеров Генри жевал здесь в полутьме хлеб и мясо, поскольку Гербертам было жалко на него сальной свечи! Он сидел в одиночестве, а сквозь окна сверху из большого зала доносились отблески света и громкий хохот – граф развлекал там своих важных гостей.
Юному Тюдору грозили побои за одну попытку войти в этот зал, однако в тот вечер его интересовали одни только кухни – то, что они скрывали.
Служанки и повара не обратили на него никакого внимания, посчитав, наверное, что тощий мальчишка принес назад миску, хотя обычно он ел с деревянного подноса и брал с собой кусок черствого хлеба, чтобы сгрызть его на досуге или скормить галкам на какой-нибудь из башен. Однако Генри был хорошо знаком им, а главной его врагини, кухарки Мэри Корриган, которая прогнала бы его любой попавшейся под руку тряпкой или свернутым фартуком, видно не было. Над кипящими котлами поднимался пар, было душно, и у плит суетились кухонные работники, что-то отмерявшие и добавлявшие в варево. Вид и запах еды заставили мальчика облизнуться, и он понял, что давно ничего не ел. Не стоит ли выцыганить что-нибудь съестное у поваров? Взгляд его скользнул по груде очищенных яблок, уже обретавших медовый оттенок. Возле них в горшке, полном водянистой сыворотки, покачивались сыры. Сколько же времени пройдет до того, как ему представится новая возможность поесть?
Стоя здесь, посреди кухонного шума и гама, запахов и общей суеты занятости, молодой Тюдор взглядом ощупывал дверь, находившуюся на противоположной стороне помещения. Вделанная в каменную стену, она была у́же человеческих плеч, так что любому солдату пришлось бы протискиваться в нее боком. Дверь перекрывала прочная дубовая доска, продетая в заделанные в камень железные проушины. Обводя взглядом комнату, Генри, даже не глядя на эту дверь, все равно ощущал ее присутствие. В Пембруке, зимнем и летнем, он знал каждый камень. Не было такой кладовой, чердака, дорожки, которыми он не прошел бы, хотя ни одно из помещений замка не приковывало к себе его внимание так, как эта дверь. Он знал, что находится за ней. И уже ощущал царящий за ней холод и сырость, хотя кожа его успела покрыться потом.