Война роз. Воронья шпора - стр. 2
Окутанный сгущающимися сумерками Джаспер нервно глотнул.
Отблески света возникали и прятались за зубцами стены, когда одетые в металл стражи переступали с ноги на ногу. Тюдор понимал, что знание их положения не дает ему никаких преимуществ. От арбалетного болта не ускачешь.
По небу ползли облака, озаренные снизу последними лучами заходящего солнца. Там, на стене, новый граф, наконец, потерял терпение и нарушил молчание, дававшее ему известное преимущество, ибо при всем его горе и предпочтительном положении немного найдется семнадцатилетних парней, способных вынести каменное молчание сорокалетнего мужчины.
– Итак? Что вам нужно здесь, мастер Тюдор? – Молодой граф явно находил кое-какое удовольствие в отсутствии у нежданного гостя благородного титула. Джаспер Тюдор приходился сводным братом королю Генриху. Дом Ланкастеров высоко вознес его, и взамен он сражался под его знаменем, выйдя на поле брани против восемнадцатилетнего Эдуарда Йоркского, еще рыдавшего от ярости после смерти своего отца. Джаспер невольно поежился, припомнив это чудовище в броне, алой, как отблески солнца на стенах Пембрука.
– Желаю тебе доброго господнего дня и предаюсь тебе, – произнес Тюдор. – Я приплыл из Франции на этот берег, опережая все новости. Приходили ли к тебе известия из Лондона?
– Неужели твоя валлийская глотка слишком толста, чтобы назвать меня лордом? – осведомился Уильям Герберт. – Я – граф Пембрука, мастер Тюдор. И если ты приехал к моим воротам, чтобы попросить еды или денег, то будешь разочарован. Оставь свои новости при себе. Твой ланкастерский сброд и твой нищий узник-король не имеют надо мной власти. Мой отец отдал свою жизнь, защищая законного короля Англии, Эдуарда Йоркского. – Молодой человек скривился: – А ты, Тюдор, как мне кажется, был опозорен, лишен всех почестей, титулов и состояния. Я мог бы приказать убить тебя прямо на этом месте! Пембрук мой. И все, что принадлежало моему отцу, – мое.
Джаспер кивнул, словно услышав достойный внимания аргумент. Он видел браваду в молодом человеке и понимал, что она прикрывает слабость. И еще раз пожалел, что имеет дело не со старым графом, который был человеком чести. Впрочем, так уж пошло после начала войны. Добрые люди умирали, и им наследовали – на добро или зло – их сыновья… Тюдор мотнул головой, к которой липли сальные пряди. Он и сам принадлежал к числу таких сыновей, наверное, уступая в доблести собственному отцу Оуэну. Хуже того, за годы изгнания Джаспер не нашел себе жены и не завел собственных сыновей. И если б французский король не выделял ему пособие как своему кузену, подумал Тюдор, он вполне мог бы умереть с голоду в полном одиночестве и без гроша в кармане.