Война на восходе - стр. 2

Дануц мелко задрожал, но не от холода.

Мужчины тем временем переговаривались:

– И кто это его?

– Да неизвестно. Вся деревня голову ломала. Чего только не болтали! Но не выяснили. Забросали Лазаряну землей и забыли. Детей у них не было, она вроде как… ну, не могла. Это был третий ее мужик, остальные спились. А потом всякие страхи твориться там начали…

Дом приближался. Все четверо поглядывали на огонек. В суеверной тишине каждый шаг по скрипучему снегу раздавался выстрелом, и Богдана сжала крестик крепче.

– Чего там?

– Через пару недель после похорон сосед спьяну попутал ворота, забрел к ним во двор, а выскочил протрезвевший.

Свояк крякнул.

– Его и спрашивают: «Чего несешься? Кто напугал?» А он: «Лазаряну». Все покрутили пальцем у виска. «Лазаряну в прошлом месяце закопали, совсем сдурел?», а он такой: «Лазаряну… еще там».

Дануц споткнулся, и мать подхватила его за шиворот.

– Эй, слышите? Хватит болтать! А ты уши заткни. Нечего пьянчуг слушать!

– Еще тень видели. И не раз. Да, я тоже видел.

– Да ну. – Свояк махнул рукой. – Какая еще тень?

– Там ходит тень этого Лазаряну… Видать, не лежится мужику в гробу. Говорят, ищет свою заначку. А кто бутыль найдет, брать нельзя, не то призрак явится за ним и в окно будет стучать.

Свояк фыркнул.

Ветер свистел над могильниками. Луна расстилала пепельный свет на черную землю между лоскутами снега – днем пригревало, снег таял, а к ночи снова леденел. Деревня придвинулась. Проклятый дом остался за спиной, и Дануц то и дело оборачивался, чтобы еще раз глянуть на призрачную свечку в провале окна. Где-то тявкнула собачонка, и на душе потеплело от близости жилья. Но на дороге было по-прежнему темно, а могильники наступали темными горбами.

– Ма-а-ам, – позвал мальчик. – Там кто-то кричит.

Богдане почудилось, она ослышалась.

– Что?

– Кричит. Там.

Мальчик протянул руку к дому.

Повисло молчание. Сорин обернулся и тут же столкнулся со свирепым взглядом жены. Воздух задрожал, будто близилась буря.

– Вот видишь, что вы сделали? Наболтали тут всякого! Любители чертовщины, прости господи! Ребенок же не глухой, все слышит!

Мужчины молчали. Морозный воздух звенел тишиной, только где-то тоскливо выла собака, которую не спустили с цепи.

– Ма-а-ам. Ну кричат же.

Богдана бросилась к мальчишке, схватила за руку и потянула вперед. Проносясь мимо мужа и брата, она процедила сквозь зубы:

– Мало того что один такой… Теперь и этот… Никто не кричит! Не фантазируй! А ты, – она рявкнула мужу, – попридержал бы язык. Как выпьешь, так сдержаться не можешь! Один муж ребенка с ума свел, теперь другой…