Война мага. Том 3: Эндшпиль - стр. 71
– Сежес, твоё сено! – негромко приказал Император; и одна Сеамни смогла бы сказать, во что ему обошлось это показное спокойствие. Даже Сежес, на чьих руках он, можно сказать, вырос, ничего бы не прочла сейчас в нём.
Чародейка с трудом подняла голову. Из носа у неё сочилась кровь, глаза заволокло какой‑то больной пеленой; но слова повелителя Мельина она поняла и едва заметно кивнула.
Никто не услышал отданную ею команду; но те, кто надо, поняли приказ, потому что уже миг спустя катапульты метнули навстречу тварям Разлома первые дымящиеся мешки с сухой травой.
Да, в этом дыму… крылось нечто, пришлось признать Императору. Его самого согнуло в приступе жестокого кашля; у Сежес же закатились глаза, и она без сил осела на руках у Вольных.
Пламя перед частоколом мгновенно исчезло, оставив после себя широкую чёрную полосу дотла выжженной земли, словно кто‑то провёл здесь черту раскалённым варом. Там не осталось ничего, даже костей; шеренги козлоногих хлынули вперёд, уже ничем не сдерживаемые.
Следом за катапультами пустили свои стрелы и манипулы велитов. Сотни стрел чертили в небе дымные дуги, опускаясь, вонзались в головы, плечи, спины наступавших; поле медленно заволакивало сизым маревом, низко стелившимся по земле, словно утренний туман. Мгла колыхалась, словно молоко в кувшине.
Император, Клавдий, легаты, Вольные – все затаили дыхание, вглядываясь в творящееся на поле.
Несколько мгновений там всё оставалось как было. Катились неудержимым океанским приливом новые множества рогатых бойцов; вдоль всего частокола кипела жестокая сеча, легионеры сбивались вместе, смыкали ряды и щиты, выставляли копья, вольно или невольно подражая несокрушимому хирду гномов; Баламут и его сородичи дико орали, свистели и ухали, а махина броненосной пехоты гномов подалась вперёд, давя, подминая и плюща бестий, сумевших прорваться сквозь первый заслон. Длинные копья разили без промаха, и козлоногие умирали, насаженные на гномью сталь.
– Ну же!.. – Клавдий не сдержался, заскрежетал зубами.
Всё пространство перед укреплениями заполнял теперь густой туман, поднявшийся человеку по грудь. Сперва козлоногие не обратили на него никакого внимания; однако неудержимый порыв их вдруг сломался, шеренги сбивались с шага, кто‑то начал падать, молча корчась в конвульсиях и опрокидывая тех, кто оказывался рядом.
Нет, никто из наступавших бестий не дрогнул. Рухнувшие упрямо продолжали ползти вперёд – кто без руки, кто без ноги, как рассмотрел поражённый Император. Казалось, что сизая мгла, подобно едкой алхимической кислоте, разъедает суставы, отделяя голень с копытом от колена, бедро – от торса или локоть – от предплечья.