Война мага. Том 3: Эндшпиль - стр. 60

Мы оба друг без друга – ничто. Слишком длинны тянущиеся за нами шлейфы крови. Окажись мы порознь – они потянут нас на самое дно Разлома, и хорошо ещё, если в тот самый мир, откуда мы один раз уже смогли выбраться.

Ты спишь, Сеамни Оэктаканн. Видящая Народа Дану. Носительница Деревянного Меча, навек осенённая его яростью и безумием. Мы оба безумны, Тайде, и ты, и я, мы скованы тенями и ужасом, развёрстыми безднами и тьмой, огнём и ветром, снегом и льдом, мы проросли друг в друга, наши мысли – одно, наши души – одно. Я знаю, что не переживу тебя; и знаю, что ты тоже не задержишься на этой земле, если в пылу битвы меня найдёт случайная стрела или кто‑то окажется искуснее на мечах. Я, к сожалению, знаю, что Спаситель на самом деле ждёт нас, притаившись, словно ночной тать, за гранью нашего мира; он ждёт наших душ, они для него – лакомый кусок, и он алчно следит за каждым нашим шагом, за каждой истекающей секундой отмеренного нам срока; я знаю, что нам предстоит ещё одна, поистине последняя битва, когда, взявшись за руки, мы побредём по бесконечным серым полям Посмертия. Я верю, что мы не разлучимся и там, я верю, что моя рука не ослабеет, что даже за гробом я смогу защитить свою женщину. Или – умереть второй, последней смертью, и тоже – вместе с ней.

Спи, родная. Пусть явится тебе твой родной лес, на скудном людском наречии зовущийся Друнгом. Пусть ты увидишь его в расцвете красоты и славы, когда изумрудные древесные кроны поднимаются до неба, а под корнями журчат хрустально‑чистые ключи. Пусть солнце глядится в незамутнённые воды лесных озёр, и пусть Древние Силы снизойдут к тебе, раскрывая свои тайны.

Спи, Тайде. Спи. А Император, которого ты прозвала Гвином, отправится готовить легионы к последнему бою. Если верно всё, что мне говорили… если не солгал нергианец, если не ошибается Сежес… может, завтра мы и в самом деле зашьём иглами наших мечей‑гладиусов чудовищную рану в теле Мельина, зашьём и оставим рубцеваться.

По сравнению с этим всё остальное – мятеж баронов, примкнувшая к ним Радуга, вторжение Семандры, бесчинства пиратов – уже совершенная мелочь.

Спи. Спи‑и‑и…»

Император легко касается губами прохладного лба Сеамни и встаёт.

И уже не видит, как за его спиной веки спящей внезапно поднимаются и незрячий взгляд вперяется в полог походного шатра.

* * *

Вскачь неслась короткая летняя ночь, и запах молодой травы сводил с ума даже бывалых ветеранов. Банальная фраза «словно и нет никакой войны» повторялась в ту ночь сотни, тысячи раз, у всех легионных костров, расправив крылья, она порхала над лагерем, над морем полотняных крыш, под которыми защитники Империи коротали свои последние мирые часы перед рассветом.