Война кланов. Охотник 1 - стр. 18

Я избранный? Круто! Прямо как Нео из "Матрицы"…

– Эй, тут ещё один! – резкий голос и жесткие пощечины вырывают меня из темноты забвения. – Походу, он обосрался.

Вырывают откуда? Из игры? Я снова на полу в общаге?

Яркий луч бьет по глазам, ослепляет даже через сомкнутые веки. Чтобы заслониться от густого света, пытаюсь поднять руку. Не могу. Еле-еле удается разодрать липкие ресницы.

– Очухался? – фонарь перемещается в сторону.

Я киваю в ответ и тут же жалею о дурацком поступке – башка гудит, словно рядом ударили в огромный колокол. Земля кружится, деревья устраивают дерзкий хоровод, звездное небо падает вниз. Темная ткань с россыпью серебристых точек поглощает в себя, в бездонную глубину, в сырую прохладу. Опять туда, в чужое тело…

– Э-э-э! Завязывай бухаться в обморок, чай, не кисейная барышня! – снова хлесткие удары по щекам, в ноздри врывается едкий запах нашатыря.

Тошнотворный резкий дух слегка разгоняет марево, и я пытаюсь приподняться. Снова на берегу Тезы. Снова около дискотеки…

Как же всё болит! Хреновый из меня избранный…

– Куда ты? Лежи! Пока не проверим – даже не дергайся! – рука, пахнущая нашатырем и лекарствами, прижимает к земле.

Глаза понемногу привыкают к темноте. Я оглядываюсь, стараясь излишне не шевелить головой. Рядом глинистый обрыв, покачиваются пожухлые пучки рыжей травы. Слева текут воды Тезы, и блики фонарей гоняются за широким блюдом луны, словно хотят догнать и отмудохать небесное светило.

 Возле меня суетятся два врача. Через разбитые губы сами собой вырываются стоны, когда болезненно задевают ребра. Помогает с освещением высокий милиционер. На его поясе беспрестанно бубнит рация, перекликаются озабоченные голоса. Между деревьев мелькают яркие лучи ручных прожекторов.

Откуда столько народа?

– Как там Женька? – разбитые губы еле шевелятся, распухший язык кажется большим сучковатым поленом в печной топке.

– С ним все в порядке, пара фингалов да сломанный нос. Сейчас показания дает, – отвечает молодой врач, чьи стильные очки поблескивают в свете фонаря. – Ты-то как – встать сможешь?

– Попробую.

 Четыре руки бережно подхватывают с двух сторон и пытаются приподнять, но судорога разрядом тока хлещет по груди. Тело выгибается дугой, вырывается из поддерживающих рук. Я с размаха бьюсь головой о твердую глину – происходящее отпрыгивает в зияющую пропасть темноты.

Снова едкий запах нашатыря и трубный крик:

– Носилки сюда! Здесь «тяжелый»!

– Держись, дружище! А то нашатыря не напасемся! – обдает запахом лука пожилой врач.

 Куда подевался охотник с арбалетом, старик с землянкой?