Война Кланов. Медведь 2 - стр. 24
– Сейчас, тетя Маша. Дай пять минут, и я буду как огурчик.
Вой падающих берендеев звучит недолго. Такой же всплеск, как и от упавшей «Нивы» прерывает терзающий душу звук. Я приподнимаюсь на дрожащих руках. Судороги пробегают по телу, боль молниями хлещет по укусам. Я не думаю о том, что свечу голой задницей перед пожилой женщиной, и комары благодарно жужжат над открывшимся пиршеством. Не до этого. По рукам ползет слабость и заставляет бросить тело вперед. На зубах хрустят песчинки – я впиваюсь в какую-то ветку, и волокна скребут по небу.
– Жень, нужно идти. Понимаю, что тяжело, но постарайся, – просит тетя Маша.
Я выплевываю остатки горькой коры и делаю ещё одну попытку. На этот раз удается встать на четвереньки. Слабость норовит снова пригнуть к земле, но я перебарываю себя. В голове мутится, обед выплескивается наружу желтоватой блевотиной.
– Вот, оденься! Накинь на себя что-нибудь из одежи перевертней, хотя бы раз походишь в хорошем костюме.
– Что-то последнее время я постоянно донашиваю обноски перевертней! Когда же смогу своё-то надеть? – тут же боль вознаграждает меня за сарказм, чуть не сунув лицом в дурно пахнущую лужу.
– Придет время и оденешься. Поблизости ещё могут быть оборотни, так что поторопись!
Похоже, Александру приходится несладко с такой наставницей. А я ещё удивлялся – когда он успел стать таким быстрым и сильным. Тут не захочешь, так заставят. Морщась от боли, я кое-как натягиваю штаны. Они оказались великоваты, приходится прокручивать лишнюю дырку на ремне. Светло-голубая рубашка впору, а начищенные ботинки чуть-чуть жмут.
На плечах рубашки тут же возникают зелено-красные пятна, превращаются в причудливые эполеты с цветами флага Карельской Республики. Ткань тут же набухает и прилипает к плечам.
– А может, перебинтуем? Вон рубашки на полосы порвать, – я киваю на оставшуюся одежду.
– Через час всё одно придется менять, так что лучше пусть выходит само. Кровь у тебя остановилась, а когда мышцы сращиваются – они завсегда болят. Зато поймешь всю прелесть оборотничества, когда заживает всё как на собаке. А это мы возьмем с собой, когда зарастет, то сможешь чистое одеть, – охотница ловко скручивает всё в один узел и крепко связывает углы пиджака.
Мертвые перевертни смотрят пустыми глазницами на факт мародерства. Я последний раз окидываю окровавленную поляну, два голых тела и пучки шерсти. Что-то в последнее время слишком часто начали на нас нападать, или мы приближаемся к заветной цели?
– Тетя Маша, а этих старых перевертней много нам встретится на пути? Хотелось бы знать, сколько комплектов белья с собой брать, – я окликаю уходящую охотницу.