Война. Истерли Холл - стр. 32
Он вышел на дорогу, думая о войне, а не о своей встрече. Это было проще. В этот момент его голову занимала одна мысль. Эти молодчики из Ли Энд могут что-то выкинуть после того, как одержали полную победу над рекрутами из Ньюкасла всего за несколько минут в зимнем матче по крикету. Этим они заслужили пиво от капитана Бриджеса. Не очень хорошее решение, потому что ему и Саймону, а также Эдди и Фрэнку из январского призыва, двум каменотесам, может быть, придется отлавливать их и загонять в казармы и буквально сидеть на них до утра, чтобы не допустить кровавой пьяной драки, не говоря уже о том, что они должны следить за всей частью.
Джек отошел к обочине, когда мимо него вперед проехали несколько повозок с боеприпасами: по направлению к станции, или, возможно, в Ипр? Фронт настолько разросся, что для его нужд использовали все доступные виды транспорта. Грузовики с красным крестом были загружены как никогда, они катились либо на фронт, либо обратно, в Руан, в главный госпиталь, или в Ле Турке, или даже к кораблям, если находились счастливчики, которые были настолько серьезно ранены, что их отправляли назад в Блайти. Такси и автобусы тоже были приспособлены для военных нужд, и повсюду, разносясь по ветру, слышался треск и приглушенный рев артиллерии, строчили пулеметчики. Часто раздавались выстрелы одинокого снайпера. С каждым шагом ближе к фронту шум становился все громче, к нему прибавлялись крики людей и взрывы ручных бомб.
Он шагнул на мостовую, заляпанную грязью, и пошел по городку, разбрызгивая воду из луж, которые занимали почти все пространство, хотя дождь закончился уже около девяти утра. Черт подери, как насчет тепла или солнца? Но был только март. Монахиня подгоняла детей, идущих вдоль дороги по направлению к церковному шпилю. Шли ли они на мессу? Джек не знал, и ему было все равно, потому что Бог был просто большим обманом, но если это делает несчастных бедолаг счастливее, то ладно. Это их страну разрушили до основания, и как человек должен с этим справляться? Он не стал задерживаться. Зачем, если его это только расстраивало?
Машин и грузовиков становилось все больше. Лошадь заржала, когда возница залез на нее верхом и погнал вперед вместе с повозкой, полной снарядов. Теперь он видел церковь в конце улицы и длинную вереницу детей, заходящих в ее массивные двери в сопровождении монахинь. Посреди площади был рынок, где люди покупали и продавали, разговаривали, торговались. Это по-своему успокаивало – что жизнь шла своим чередом под звуки канонады. Это обозначало, что однажды разум восторжествует, потому что кто-то еще будет помнить вкус нормальной жизни. Он уже не помнил, больше нет.