Вот теперь ты пожалеешь, Кулакова! - стр. 35
– Твою…мать…
На двери ярко-алой помадой было написано «Здесь живет козел», чуть ниже изображен сам козел, если там можно назвать пучеглазое нечто с кривыми палками на голове, а вокруг кнопки звонка зачем-то пририсована неказистая сиська, совершенно не вписывающаяся в общую концепцию картины.
Я просто завис, разглядывай сей шедевр народного творчества. Какого…
Словно зомби сунул руку в карман пальто, выудил телефон и практически не глядя набрал номер.
– Да, Антош, – тут же раздался ласковый Алкин голос, словно она только и ждала моего звонка.
– Какого хрена ты творишь? – выдохнул в трубку, все так же рассматривая рисунок, украшающий мою дверь. – Это что за художества???
– Я не понимаю, о чем ты, милый, – пропела она, явно испытывая мое терпение.
– Не понимаешь? Я тебя сейчас привезу сюда и заставлю все отмывать.
– Э, нет, Северный. Я к тебе сегодня уже приезжала, ты меня прогнал как вшивую собачонку, так что все – свободен. А мне некогда! Дела, понимаешь ли, – и отключилась, не дав мне и слова сказать.
Вот ведь…курица!
Мне к Дине пора, а оставлять такое на всеобще обозрении нельзя. Соседи увидят – засмеют.
Матерясь на все лады, ломанулся обратно домой. Схватил первое попавшееся полотенце из ванны и начал оттирать вульгарно яркую помаду. С двери она сошла легко, одним движением, а вот титька на побелке сдаваться не хотела. Я тоже не сдавался, в результате развозил ее из стороны в сторону, и она стала похожа на кровавый подтек.
– Да, ё…. – бросил взгляд на часы. Времени впритык, а мне еще добираться через пол города.
Ладно, оставлю пятно до завтра.
Тут взгляд упал чуть ниже, и у меня чуть ли не пар из ушей повалил – весь костюм, все мои начищенные ботинки в побелке. Я как строитель, вырвавшийся с объекта.
Заревел во весь голос, словно бешенный буйвол, и быстрее обратно – переодеваться. Уже не до идеальности, просто успеть бы. Костюм с одну сторону, ботинки в другую. На ходу запрыгнул в любимые джинсы, натянул пеструю кофту поверх рубашки, и нащупал в тумбочки зимние кроссовки.
Алла, художница, мать ее. Увижу – убью.
Дальше все бегом, все в припрыжку.
В машину заскочил, стартовал так, что колеса по асфальту заскрипели и полетел на встречу с Диной. Настроение, конечно, испортилось. Весь мой идеальный план по превращению Кулаковой в перезрелую сливу стремительно летел псу под хвост.
Хорошо хоть цветами заранее озадачился и с дорогой повезло. Ни одной пробки на пути не попалось, и все светофоры приветливо встречали зеленым.
Даже не заметил, как оказался во дворе у ее подъезда.
Схватил телефон, валяющийся на пассажирском сидении, прокашлялся, ибо голос от волнения сел, и набрал ее номер. Спустя пару протяжных гудков. послышался немного удивленный голос Кулаковой: