Вот идет цивилизация - стр. 7

– Двадцатка при мне, – сказал он. – Вы принесли пятерку?

– Да, пятерку найду, конечно. – Я заглянул в кошелек, стараясь, чтобы это не выглядело слишком уж серьезно. Он ничего не сказал, даже не предложил мне сесть. Я достал купюру. – Сойдет?

– Сойдет. – Он подался вперед, ближе к купюре, словно мог разглядеть ее в такой-то темнотище. – Сойдет, – повторил он. – Но мне нужна расписка. Заверенная расписка.

Какого черта, подумал я. Заверенную расписку ему подавай!

– Тогда нам надо спуститься. Тут рядом, на Сорок четвертой, есть один аптекарь – он может заверить.

– Хорошо, – согласился он и встал, закашлявшись при этом. Кашель его прозвучал частой, почти пулеметной очередью. – Тут туалет в коридоре. Дайте мне чуток сполоснуться, и идем.

Я подождал его у входа в туалет, размышляя о том, с чего это он вдруг поднял планку своих санитарных запросов. Я мог бы не заморачиваться на этот счет. Не знаю, чем он там, в туалете, занимался, но одно знаю наверняка: ни вода, ни мыло не имели к этому абсолютно никакого отношения. Он продолжал выглядеть так, словно всю ночь только и делал, что ползком прогуливался по помойкам. По дороге в аптеку я зашел в канцелярскую лавку и купил пачку пустых бланков расписок. Большую часть их я заполнил там же, на месте. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, дата. Получена от м-ра Ого Эксара сумма в двадцать долларов в обмен на пятидолларовую купюру с серийным номером таким-то.

– Так сойдет? – спросил я. – Я пишу номер серии, чтобы это выглядело так, словно вас интересует эта конкретная купюра, – юристы предпочитают точность.

Он почесал в затылке и внимательно прочитал расписку. Потом сверил номер серии в расписке с тем, что значился на купюре у меня в руках, и кивнул. Нам пришлось подождать, пока аптекарь обслужит двоих покупателей, стоявших перед нами в очереди. Когда я подписал расписку, он внимательно прочитал ее, пожал плечами, отошел за стойку и тиснул на нее печать.

Я заплатил ему пару баксов: в конце концов, это я остался в выигрыше. Эксар придвинул ко мне по стеклянной поверхности стойки новенькую, хрустящую двадцатку. У него на глазах я поднял ее к свету и внимательно осмотрел – сначала с одной стороны, потом с другой.

– Нормальная купюра? – спросил он.

– Ага. Поймите меня правильно: я не знаю ни вас, ни ваших денег.

– Конечно. Я сам поступаю так с незнакомыми людьми. – Он сунул мою расписку и мою пятидолларовую купюру в карман и двинулся прочь.

– Эй, – спохватился я. – Вы очень спешите?

– Нет, – он задержался, окинув меня удивленным взглядом. – Не спешу. Но вы получили двадцать за пять. Обмен совершен, и на этом все.