Востоковед - стр. 32
– Во имя Всевышнего, всемилостивого и милосердного. Мы – Партия Аллаха, и нашими путями водит Всевышний. Он освящает наше оружие, наши пули, наши подвиги и наши смерти на поле брани, которые вознесут нас к праведникам. К тем нашим братьям, которые взрывали себя под гусеницами израильских танков, умирали под пытками в израильских тюрьмах, чьи имена высечены на граните в Пантеоне Славы и усыпаны белыми лилиями. Мы идем в Сирию, на помощь нашим братьям, которые помогали нам все эти годы, снабжали оружием, лечили в своих лазаретах. На них напал шайтан, взращенный Америкой и Израилем, шайтан, который кощунственно взял себе имя Первого халифа, великого пророка. В этом лживом обличье шайтан сжигает сирийские города, насилует сирийских женщин, оскверняет святыни. Там, под Алеппо и Холмом, мы будем сражаться плечом к плечу с нашими иранскими братьями, и наши знамена будут развеваться рядом, наши автоматы будут стрелять в одну и ту же сторону. Мы отбили израильские «Меркава» под Бинт-Джбейлем, мы отобьем слуг шайтана под Алеппо. Над нами Всевышний, с нами наши павшие герои, с нами наши братья из Ирана и Сирии. С нами Россия, бесстрашные самолеты которой громят ИГИЛ. С нами наш русский брат Леонид, который доставлял нам «Корнеты», и мы жгли ими танки врага. Теперь он привез нам привет от великого русского народа. Аллах Акбар!
Его голос тонко взмыл, словно струна готова была оборваться. И мощный рокот солдатских голосов вторил:
– Аллах Акбар!
Торобов был взволнован. Его приняли в боевое братство эти молодые отважные люди, которые шли умирать за божественную лазурь. Ту, что сверкнула на крыле улетающей сойки. Он был с ними в одном строю, стоял на крохотном островке полуденной тени и был готов ступить, как и они, в раскаленное пекло войны. Он был им благодарен, был для них брат, был готов разделить их долю вдали от родных снегов, среди пустынь, оливковых рощ, изумрудных мечетей.
Гассан, все еще не остыв после своего воззвания, дергал кошачьими усиками, горел круглыми яростными глазами. Приказал:
– Оружие разобрать!
Солдаты, маршируя на месте, по одному приближались к помосту. Каждому вручал автомат. Солдат припадал губами к вороненому металлу, а потом целовал желтое знамя и начертанный на нем зеленый «Калашников». Торобов смотрел на молодые смуглые лица, на восхищенные глаза, шепчущие губы. Старался запомнить, словно им предстояла встреча, здесь ли, среди дымных окопов и окровавленных лазаретов, или там, где цветут неувядаемые цветы, сияет негасимая лазурь.
Когда последний солдат поцеловал знамя, отступил и полотнище продолжало колыхаться, Торобов почувствовал, как жарко стало в груди, наклонился к знамени и поцеловал туда, где к полотнищу прикоснулось множество молитвенных губ.