Восточная сказка - стр. 11
– Это как-то связано с той женщиной, Мурат? – набравшись смелости, спрашивает Нур.
А я замираю. Впервые в жизни о моей маме говорят свободно. Может, мне дозволят увидеться с ней?
– Не понимаю, о чем ты, – морщится отец и добавляет сердито. – Собери только самое необходимое. Себе и Амине.
Теперь, проезжая мимо великолепных небоскребов, высящихся на окраине старого города, я равнодушно смотрю на колесо обозрения, установленное на крыше. Беспечно разглядываю толпы туристов, спешащих в ранний час к морю. И как только Нур прикрывает глаза, быстро печатаю сообщение Тимуру.
– Не ищи встреч со мной. Я уехала с родителями.
И увидев, что Тимур мне что-то печатает, отключаю телефон. «Нужно будет занести Лейлу Кудас в черный список, – решаю внезапно. – В поездке мать и отец постоянно рядом. Могут невзначай увидеть сообщение. И понять, кто мне пишет».
Глаза заполняются слезами, стоит мне только подумать о России и о маме. Может, отец передумает и позволит нам встретиться. Всего лишь один разок.
«Находиться рядом и не повидаться, – самое тяжкое испытание», – мысленно вздыхаю я. Но спрашивать отца боюсь. Остается только просить Аллаха!
Осторожно смотрю на отца, сидящего рядом с Муслимом. Он чем-то раздражен и даже не пытается скрыть этого. Поправляю платок и юбку. Прекрасно знаю, что достаточно любого повода. Перевожу взгляд на Нур, вцепившуюся в сумку от Гермес.
– Портнихи должны прийти, – вздыхает мать и, открыв глаза, сердито смотрит на меня. – Ты нам дашь несколько дней в Стамбуле, Мурат?
– В Москве походим по магазинам, – морщится отец. – У нас с тобой, Нур, есть собственный переводчик.
– Конечно, – киваю я, ниже опуская голову. А у самой поджилки трясутся. Я впервые лечу в другую страну. А на душе тяжко. К чему богатство, если не можешь выйти замуж по любви?
– Для того, кого тошнит кровью, какая польза от золотого таза? – любит приговаривать моя бабушка.
Закрываю глаза и тотчас же вижу лицо Тимура.
– Прощай, прощай, – шепчу я чуть слышно.
– Что ты там бормочешь? – недовольно спрашивает мать.
– Говорю до свидания родному краю, – вру я. И мысленно себя ругаю. Какая нелегкая заставила меня думать о Тимуре?
– Айрат тоже собирается в Москву, – хмыкает со своего места отец. – Потом в старости сможешь рассказать внукам, Амина, как гуляла с их дедом по Красной площади.
Сердце замирает. Гулять с Айратом? Дети? Внуки? Да меня трясет от страха, стоит ему только посмотреть на меня. И пусть рот растягивается в улыбке, а глаза так и остаются злыми и жадными, как у зверя. Даже представить боюсь, как брат нашей Нур прикоснется ко мне. И изо всех сил гоню от себя мысли о совместной жизни. Боюсь ли я Айрата?