Восстание королевы - стр. 44
Впрочем, как и Мириай.
Мы стояли лицом друг к другу, пока служанки зашнуровывали нам корсеты, дергали и тянули за ленты. Я видела боль в глазах Мириай, когда она восстанавливала дыхание, пытаясь привыкнуть к новой одежде и необходимости держать спину прямо. Я делала то же самое. Она держалась лучше меня, научилась за годы выступлений. Моя осанка, испорченная сидением за книгами, оставляла желать лучшего.
«Нет страсти без боли», – сказал однажды Картье, когда я пожаловалась на головную боль на уроке.
Я приветствовала ее этой ночью – агонию, сочетавшуюся со славой.
Неудивительно, что я ахнула, когда из свертка достали мой наряд на солнцестояние: три изысканные вещи.
Первая – нижние юбки, все в кружевах. Затем верхняя юбка из серебристой ткани с глубоким разрезом. И, наконец, само платье – синий, отливающий сталью шелк, не скрывающий серебра верхнего слоя ткани.
Верхняя юбка Мириай была розовой, с золотистым отливом, а само платье – розовато-лиловым. Я поняла, что она носит свой цвет – пурпур Музыки, как я – синий, символизирующий глубины Науки. Очевидно, это было сделано для покровителей, чтобы они могли различать нас по цветам.
Я смотрела на Мириай. Ее коричневая кожа блестела в теплых ранних сумерках, служанки разглаживали последние морщинки на наших юбках. Моя соседка и лучшая подруга была очаровательна. Сила страсти исходила от нее словно сияние.
Мириай встретилась со мной взглядом, и в ее глазах я прочла то же удивление: она смотрела на меня так, будто никогда прежде не видела.
Когда она улыбнулась, я расслабилась в летнем полумраке. Я была готова раскрыть свою страсть, как и она. Мы семь лет ждали этого мгновения.
Волосы Мириай заплели в косы, перевив золотистыми лентами. Мне же, вызвав немалое мое удивление, служанки принесли венок из диких цветов – причудливое сплетение красных и желтых анемон, несколько нежных розовых лепестков в ярком кольце синих васильков.
– Ваш господин сделал его для вас, – объяснила горничная, надевая на меня венок словно корону. – Он велел, чтобы ваши волосы были распущены.
И они остались распущены. Это было необычно и немного смущало. Я смотрела на свое синее с серебром платье, длинные каштановые локоны и гадала, зачем Картье потребовал этого.
Я шагнула к окну и стала ждать Мириай, запрещая себе думать о наставнике и повторяя очередную родословную. Я прошептала имя девятого сына, когда служанки вышли из комнаты, сопровождаемые вздохом Мириай.
– Кажется, мне десять, – проговорила соседка, когда я к ней обернулась, – или одиннадцать, или даже двенадцать. Это и правда наше семнадцатое лето, Бри?