Воспрянь от рабства. Автобиография - стр. 12

Мне до глубины души жаль любую нацию или народ, которым не посчастливилось запутаться в сетях рабства. Я уже давно не питаю обиды на белых южан из-за порабощения моей расы. Ответственность за внедрение рабства нельзя целиком возложить на какую-то одну часть страны, к тому же оно в течение многих лет признавалось и защищалось органами государственного управления. Как только рабство обвило своими щупальцами экономическую и социальную жизнь Республики, – избавление от этого института стало крайне непростой задачей для страны. Лишь избавившись от предрассудков и расизма, посмотрев фактам в лицо, мы будем вынуждены признать, что, несмотря на жестокость и моральную несправедливость рабства, десять миллионов чернокожих, населяющих эту страну и прошедших наряду со своими предками школу американского рабства, находятся в более благоприятном и обнадеживающем положении – материальном, интеллектуальном, нравственном и религиозном, чем такое же количество чернокожих в любой другой части земного шара. Это верно до такой степени, что черные из этой страны, которые сами или чьи предки имеют за плечами опыт рабства, постоянно возвращаются в Африку в качестве миссионеров, чтобы просвещать тех, кто остался на родине. Я говорю это не с целью оправдать рабство (напротив, я осуждаю его как институт, поскольку все мы знаем, что в Америке он создавался исходя из корыстных и финансовых соображений, а не из миссионерских побуждений), а чтобы привлечь внимание к фактам и продемонстрировать, как Божественное провидение нередко использует людей и институты для достижения какой-либо цели. Когда люди спрашивают меня сегодня, как, находясь в условиях, которые порой кажутся безнадежными, мне удается сохранять веру в будущее моего народа в этой стране, я напоминаю им о пустыне, через которую нас провел и из которой нас уже вывел Божий промысел.

С тех пор как я достаточно повзрослел, чтобы думать самостоятельно, я всегда придерживался мысли о том, что, несмотря на причиненные нам ужасные страдания, белые пострадали от рабства не меньше черных – пагубное воздействие этого института распространялось на всех. Жизнь на нашей собственной плантации – наглядное тому свидетельство. Весь механизм рабства строился на том, что труд, как правило, рассматривался как признак деградации и неполноценности. Следовательно, труд был тем, чего обе расы на плантации старались избегать. Рабовладельческая система на нашей плантации во многом стала причиной того, что белые разучились полагаться на собственные силы и самостоятельно решать свои проблемы. У моего старого хозяина было много сыновей и дочерей, но никто из них, насколько я знаю, не овладел ни одним ремеслом и не освоил ни единой отрасли производства. Девочек не учили ни готовить, ни шить, ни заботиться о доме. Всё это делали рабы. Рабы, конечно, не были лично заинтересованы в процветании плантации, а их невежество не позволяло им научиться выполнять свою работу качественно и тщательно. В результате такого отношения заборы ломались, ворота наполовину свисали с петель, двери скрипели, в окнах не было стекол, осыпавшуюся штукатурку не заменяли, двор зарос сорняками. Как правило, еды хватало и белым, и черным, но в убранстве дома и на обеденном столе хозяева хотели изысканности и утонченности, которые создавали ощущение уюта и комфорта, в результате чего, увы, впустую расходовалось много лишней еды и других материалов. После освобождения рабы были почти так же готовы к началу новой жизни, как и их хозяева, разница была лишь в отсутствии образования и собственности. Рабовладелец и его сыновья не научились ничего производить. Они бессознательно прониклись чувством, что ручной труд был ниже их достоинства. Рабы же, напротив, чаще всего владели каким-то ремеслом, никто из них не стыдился, и мало кто не хотел трудиться.