Воспоминания о Николае Шмелеве - стр. 29

Летом 2011 г. случилось так, что директор берлинского Русского дома пригласил нас провести в его гостевых помещениях почти неделю, отделявшую два организованных им мероприятия (при возвращении в промежутке в Москву вторичный прилет Шмелёва в Берлин стоял бы под вопросом). Мы были с женами, и эта неделя по-семейному непринужденного интеллектуального общения и исполненного искрометным юмором и самоиронией обмена мнениями стала, пожалуй, самой памятной в моей жизни. В россыпи связанных с Николаем Петровичем драгоценных камней памяти видное место занимают дни, проведенные в Баварии делегациями института по приглашению профессора Генриха Оберройтера, возглавлявшего до недавнего времени Академию политического образования в Тутцинге. Если между немцами и русскими могут существовать дружественные отношения, то именно они характеризовали атмосферу этих контактов.

Оптимизм и жизнелюбие были характерны для Николая Петровича в любой ситуации. И в любой ситуации он оставался бессребреником. Его место в самолете находилось всегда в эконом-классе, рядом с другими участниками нашей делегации, причем часто оно было самым неудобным. Он был способен на весьма резкую критику тезисов, которые он считал неправильными, и в то же время уважительно относился к людям, которых признавал честными и неподкупными, даже если они ошибались.

Он одобрил включение в 2002 г. в серию Докладов Института подборки записей из моих берлинских дневников за 1989–1990 гг., но предложил изменить название публикации. Первоначальный вариант звучал так: «Дилетанты правят бал». Николай Петрович был мнения, что такое название может быть воспринято как обидное для М. С. Горбачёва, роль которого в ликвидации ГДР стояла в центре материалов публикации. Директор не отрицал, что политика последнего генсека КПСС привела к катастрофическим результатам, но настаивал на высоких личных качествах Горбачёва – его доброте, бескорыстности, человеколюбии, отказе от применения насилия (что было бесспорно). В итоге публикация пошла под заголовком «“Народ нам не простит…”» – это была цитата из высказываний самого Горбачёва в беседе с нашим послом перед отлетом из Берлина в октябре 1989 г. (в передаче посла высказывание генсека звучало дословно следующим образом: «Народ нам не простит, если мы потеряем ГДР»).

Вообще Николай Петрович раздражался чрезвычайно редко, даже когда аудитория оказывалась неспособной воспринять «с налета» его мысль, высказывавшуюся, как правило, в афористичной форме. Если он выходил из себя, то только мотивированно. Например, он не мог заставить себя спокойно говорить о реформаторах начала 90-х, которые, как он говорил, прочитали одну-единственную книгу по экономике, да и ту не до конца. Он отказывался смириться с итогами грабительской приватизации как в 90-е гг., так и позже. Он часто сравнивал ситуацию в России, где приватизация принесла в казну 9 миллиардов долларов, и в Боливии, где этот показатель составил 90 миллиардов, то есть в 10 раз больше. Его гнев неизменно обрушивался на головы российских нуворишей, привыкших считать любое капиталовложение «стоящим», только если оно приносит 500–700 % дохода, в то время как среднемировая норма прибыли составляет 9 %. Возмущение Николая Петровича вызывала практика омертвления капитала во всяких стабилизационных фондах, которая вела к тому, что Россия фактически финансировала экономику США и Евросоюза в условиях, когда хронически не хватало денег для решения ее собственных внутренних задач. Западные «санкции» по ходу организованного самим Западом украинского кризиса весьма убедительно подтвердили уже после кончины Николая Петровича все высказывавшиеся им опасения.