Воспоминания. Мемуарные очерки. Том 2 - стр. 22

. Все улучшения приходят со временем, и только безумные или заблужденные могут желать притянуть к себе насильно будущее время. А я, слава Богу, не безумный и не восторженный и потому прошу у вашего сиятельства позволения выпить эту рюмку вина за благоденствие сильной и единодержавной России!» Графу понравилась речь моя. Подали десерт, и граф, наложив плодов на тарелку, подозвал служителя и велел подать мне, сказав, улыбаясь: «Тарелка эта поставлена передо мною неправильно; она твоя – по принадлежности!» На тарелке изображен был Цицерон! «Принимаю сходство мое с Цицероном в одном только отношении, а именно в ненависти к Катилине и всем подобным ему!» – сказал я, поблагодарив графа за вежливость. «А знаешь ли, кто во сто раз хуже Катилины и всех возможных карбонаров?» – спросил меня граф. «Мне кажется, дураки, которые лезут насильно к занятию мест не по силам…» – «Браво, – воскликнул граф, – ты у меня с языка сорвал! – примолвил он. – Вот теперь, брат, ты доконал меня! – примолвил он, смеясь громко. – Тебе и книги в руки! А имел ли ты дело с дураками, набитыми премудрою мудростью?» – спросил граф. «Я имею дело с самыми опасными из них, – отвечал я. – Вы не можете вообразить себе, граф, до какой степени сумасбродства доводит самолюбие, шепчущее безграмотному и бесталантному глупцу (который, по несчастью, окунулся в омут наук), что он должен быть писателем! Это ужасно! Он почитает злодеем каждого, кто только намекнет ему о его ничтожности». – «Это все игрушки! – сказал граф. – А вот когда глупцу поручишь дело важное, государственное, а он, идя ощупью, опираясь на чужие плечи, на родство и другие костыли, падает в яму и верит сам и уверяет других, что взлетел за облака! Я сам человек не из преученых, учился в Артиллерийском корпусе, зато и не возьмусь написать статьи в журнал, потому что не умею этого. А у меня есть такие орлы, которые возьмутся пролететь сквозь шар земной, если на том конце земного шара будет аренда66 или орден!» Граф хохотал, и собеседники хохотали – но не все, кажется, искренно.

Из столовой мы перешли в залу с балконом на противоположную сторону от эспланады. В одном конце залы, по правую сторону, выходя из столовой, стоял стол, с ящиками со стеклом, в которых хранились собственноручные письма к графу императоров Павла Петровича и Александра Павловича, и рубаха, которую император Александр Павлович, будучи наследником престола и с.-петербургским военным губернатором, переменил однажды у графа Аракчеева, проведя весь день на службе. Зала украшена была двумя прекрасными портретами, во весь рост, императоров Павла I и Александра I.