Воспламеняющая взглядом - стр. 6
Цок, цок, цок – черная лошадь с красными глазами двигается по коридорам его мозга, железные подковы выбивают мягкие серые комочки мозгового вещества, оставляя следы копыт – таинственные полумесяцы, наполненные кровью.
Таксист оказался слабаком. Определенно. Видный представитель племени водителей такси.
Энди задремал, и ему приснилось лицо Чарли. Оно превратилось в лицо Вики.
Энди Макги и его жена, прелестная Вики. Они выдернули ей ногти, один за другим. Она заговорила, когда выдернули четвертый. Так он по крайней мере предполагал. Большой палец, указательный, средний, безымянный. Затем: «Остановитесь! Буду говорить. Скажу все, что хотите знать. Перестаньте мучить. Умоляю!» И заговорила. Затем… возможно, это был несчастный случай… его жена умерла. Ну что же, кое-что, оказывается, сильнее нас обоих, а кое-что сильнее всех нас вместе взятых.
К примеру, Контора.
Цок, цок, цок – черная лошадь приближается, приближается, приближается; берегись: черная лошадь.
Энди спал.
И вспоминал.
Ответственным за эксперимент был доктор Уэнлесс. Толстый, лысеющий, он имел одну довольно странную привычку.
– Мы собираемся сделать каждому из вас, двенадцати, инъекцию, юные леди и джентльмены, – сказал он, кроша сигарету в пепельнице. Его маленькие розовые пальцы мяли тонкую сигаретную бумагу, высыпая мелкие крошки золотисто-коричневого табака. – Шесть инъекций – обычная вода. Еще шесть – вода с небольшой дозой химического вещества, мы называем его «лот шесть». Сам состав этого вещества засекречен, но в основном оно действует как снотворное, вызывая легкие галлюцинации. Так что, вы понимаете, мы будем вводить состав, пользуясь двойным слепым методом: до поры до времени ни вы, ни мы не узнаем, кто получил чистый препарат, а кто нет. За вашей группой будут внимательно наблюдать в течение сорока восьми часов после инъекций. Есть вопросы?
Их оказалось несколько, в основном о том, что именно входит в «лот шесть». Слово засекречено будто пустило ищеек по следу преступника. Уэнлесс довольно искусно парировал эти вопросы. Однако никто не спросил о том, что больше всего интересовало двадцатидвухлетнего Энди Макги. В тишине полупустого лекционного зала объединенного отделения психологии и социологии ему захотелось поднять руку и спросить: скажите-ка, почему вы так измочалили явно хорошую сигарету? Лучше не спрашивать. Лучше дать волю воображению, пока тянется эта скукота. Уэнлесс пытался бросить курить. Брат его умер от рака легких, и он как бы символически выражал свое отношение к табачной промышленности. В то же самое время это было похоже на нервный тик, которым профессора колледжей обычно эффектно бравируют, вместо того чтобы подавлять его. На втором курсе в Гаррисоне у Энди был преподаватель английского языка и литературы (сейчас его благополучно отправили на пенсию), постоянно нюхавший свой галстук во время чтения лекции об Уильяме Дине Хоуэллсе и расцвете реализма.