Воспитанник Шао. Том 4. Праведный Дух Абсолюта - стр. 23
– Да. Кроме кремлёвских агентов.
– Несомненно. Половина мест в гостиницах занято людьми из СССР. А вторая половина, думаю, вы догадываетесь.
– Раз вы так спрашиваете, то скорее всего – людьми жены Мао, Цзян Цин.
– Да.
– Дэну будет очень нелегко.
– Он это понимает.
– Наверное, мы здесь с Советами на одной платформе.
– Вполне.
– Я попробую через пару недель объявиться в Пекине. Вы там сможете быть?
– Смогу. Для нас особых преград нет. Тем более, что Чан всегда нам сделает соответствующие пропуска.
– Он и нам сделает. Но нам нужно много. Если наших некоторых людей оформлять как тибетцев: есть шанс?
– Думаю, что да. Тибетцы отличаются от самих китайцев. В Тибете много европейцев уже пятыми поколениями живут.
– А какие ещё провинции можно использовать?
– Те, которые рядом с границей СССР. Там двести и более лет разного рода европейцы живут.
– Это идея.
– Тем более, что многие вживлены в приграничные районы, как спящие шпионы – спящие до поры до времени.
Эксперт догадливо рассмеялся.
– Попробуй таких выяви. У них и дети уже чистокровные китайцы.
– Несомненно. И информированы они не хуже нас.
– Это точно.
– В Шанхае много европейцев. Там они уже второй век живут.
– Надо поднять бумаги. Мысль хорошая.
МакКинрой неожиданно встрепенулся.
– Уважаемый настоятель, прекращаем. А то мы с вами сильно разговорились. Вану это не понравится.
– Да, да. Всего хорошего, генерал. До встречи.
– До встречи.
Глава десятая
Бешенство разума. Красный дракон Мао.
«Я – вождь земных царей, я царь Ассаргадон.
Владыки и вожди, вам говорю я: горе!
Едва я принял власть, на нас восстал Сидон.
Сидона я ниспровёрг и камни бросил в море.
Египту речь моя звучала, как закон,
Элам читал судьбу в моём едином взоре,
Я на костях врагов воздвиг свой мощный трон.
Владыки и вожди, вам говорю я: горе!
Надпись царя из династии
Аргонидов в переложении.»
Валерия Брюсова.
Сегодня Председатель великой страны не вкушал мозги маленьких обезьянок и не торопился вкушать женское грудное молоко молоденьких мамочек. Вечность молодости не получалась. Вечность здоровья, тоже. В чём-то, самом главном, природа не доработала для великих и величайших. У крышки гроба, почему-то, все не только равны, но и жалки. Жаль. Очень жаль.
Старый, больной и дряхлый, но ещё великий и ужасный, для большой страны, Мао сидел на диване под клетчатым пледом, ёжился от проникающего озноба. Взгляд у него был притухшим, но по-прежнему, узким и злым. Племянник, незаметный и незаменимый, министр-советник, настороженно сидел напротив и чутко ловил глухие слова мудрого и всесильного дяди.