Воспитанник орков. Книга вторая - стр. 12

Скелеты штурмовали стены до самого заката. Вечность, как показалось защитникам. И хотя они постоянно менялись, но руки начали уставать. А мертвые кости все лезли, лезли, словно гигантские муравьи. Скелеты не знают усталости. Но к счастью, начали уставать «холодные барды». Звуки флейты стали прерываться, погонщики мертвых сбивались с ритма, путали ноты, чем вносили сумятицу в ряды своих воинов. И, наконец, скелеты прекратили штурм.

Как известно, любая нежить, предпочитает творить свои дела ночью. Вот только – кому известно? На самом-то деле, когда говорят «общеизвестно», это как раз из той категории, когда неизвестно ни фига. Те, кто хоть единожды повстречался с нежитью, или иной тварью, уже никому ничего рассказать не сможет. На самом-то деле, нежити все равно, в какое время суток творить свои действа. Тем не менее, в ожидании нового штурма, на башнях и стенах Тангейна всю ночь не смыкали глаз часовые, а между зубцами горели факелы.

С восходом солнца, когда караульные на стенах Тангейна уже принялись отчаянно зевать, мечтая о смене, о подогретом пиве с пряностями и добрым куском пирога, а чтобы потом и в постель, со стороны моря раздались звуки флейты. Сонливость как рукой сняло, а услышав осточертевшую со вчерашнего дня мелодию, народ скривился. Флейта – очень хороший инструмент, но теперь флейтистам Тангейна не заработать на хлеб насущный. Боюсь, что и всем прочим, кто играет на духовых музыкальных инструментах. В лучшем случае сломают дудку о голову, намнут бока, а о худшем, даже подумать страшно.

Защитники изготовились к штурму, но их тревога была напрасной. Оказалось, что «музыкант» подает не приказ к атаке, а сигнал об уборке территории. Впрочем, для горожан это пока простительно. Не сказать, что ремесленники, моряки и торговцы были заядлыми меломанами, но большинство обладало каким-никаким музыкальным слухом, и отличить одну мелодию от другой могли без труда. Другое дело, что мелодии «холодных бардов» были не похожи ни на одну человеческую, ни на те, с чем сравнивают неудачную музыку – ни на воронье карканье, ни на собачий лай. Это были звуки, составленные в стройные ряды, но звучавшие с какой-то нечеловеческой гармонией, отчего мороз продирал живое тело, а по спинам начинал стекать холодный пот.

Данут провел ночь в небольшой караулке в башне, скрючившись на коротком топчанчике. Рядом с ним спали еще пять человек – те самые, с которыми он патрулировал улицы, а теперь уже взял под постоянное начало. Только-только проснулись, как снизу пришел очень серьезный мальчишка, с котелком каши и корзиной хлеба. Данут управился с завтраком раньше подчиненных и уже собирался пойти посмотреть, что там творят скелеты, как в дверном проеме показалась Тина.