Восьмой Лист - стр. 1

Умирать было не больно. Сознание постепенно гасло, как будто кто-то медленно выкручивал лампочку накаливания. Сначала ушла резкость: окружающие предметы, лица склонившихся надо мной хирургов, яркие лампы операционной – все будто погрузилось в белесую дымку, потеряло цвет. Звуки тоже отдалились, превратившись в едва различимый писк, а потом исчезли и они. Тьма. Похоже, это все. От смерти никуда не денешься, не убежишь и не откупишься. Она самый великий уравнитель. Ну, я пожил достаточно, многое успел в своей жизни попробовать, посмотреть на разные страны и людей, что в них живут. Да, иногда смотреть на этих людей приходилось только сквозь прицел автомата, но тут уж издержки профессии, ничего не попишешь. Семью завести я так и не умудрился, да и какая может быть семья у военспеца? Постоянные командировки в горячие точки по всей планете, из которых то ли вернешься, то ли нет, не способствуют созданию крепкой семейной ячейки.

Впрочем, оно, наверное, и к лучшему. Было бы гораздо печальнее умирать, зная, что оставляешь жену и детей. Да… Рак мозга – неприятная штука. Глиобластома, чтоб ее… А самое неприятное то, что симптомов практически не было. Так, несколько раз голова кружилась, но я списал это на усталость после очередного рейда в одной не самой холодной стране. Вечная жара, пыль, назойливые насекомые… И почему, как посылать нас на очередное задание, всегда попадаются такие страны? Где жарко, грязно, песок лезет во все места, но где обязательно есть нефть и наши заклятые «партнеры» с другой стороны шарика, которые постоянно мутят воду? Нет чтобы куда-нибудь на тропический остров с мулаточками… Эх, мечты, мечты… В общем, когда спохватился, было уже слишком поздно. Как сказали врачи, жить мне оставалось несколько недель. Запущенный случай с неясной симптоматикой. Да, я согласился на срочную операцию, благо ведомство, в котором я служил, оплачивало все без проблем. Но… Не судьба. Что ж, не повезло. Ни одного серьезного ранения за двадцать лет выслуги, несколько мелких не в счет, куча наград, хорошие перспективы по службе, и тут на тебе, получи и распишись.

Хм… Странно. Тела я не чувствую совершенно, как будто его нет вовсе. Вокруг непроглядная тьма. Звуков тоже никаких не слышно. Когда человек находится в абсолютной тишине, то может слышать свое дыхание, звук бьющегося сердца. Здесь же не было ничего. Никакого тоннеля, сквозь который я должен лететь к сияющему свету, не появилось, убедив меня в том, что это все сказки. Нет никакой жизни после смерти. Мозг умирает, личность человека, его сущность, распадается и исчезает навсегда. Но… почему в таком случае я продолжаю мыслить? Я мыслю, следовательно, существую. Так сказал Рене Декарт – средневековый французский философ, и я вынужден с ним согласиться.

Ну и?.. Что дальше-то? Довольно глупая ситуация. Висишь в абсолютной тьме просто каким-то сгустком мыслящей эктоплазмы, или что я там собой сейчас представляю… И все? Нет, так дело не пойдет. Ведь неизвестно, сколько времени пройти может. Лучше уж хоть какая-то определенность, чем это. Так ведь и с катушек съехать можно. Уж лучше ад, там хоть какая-то движуха. Тем более что уж меня-то в рай точно не приняли бы, да и верующим я никогда не был. Хм… А если подумать? Я вижу вокруг себя тьму. Но как я могу видеть, не имея глаз? Как там было: «Да будет свет!»?.. Нет, не вышло, изобразить из себя бога не получилось. И что же делать? Мой разум кристально чист, я сейчас мог вспомнить то, что читал на внеклассном чтении, заданном мне в седьмом классе на лето, и что я успел намертво забыть, дожив до своих сорока лет. Причем вспомнить каждую строчку. Я помнил каждую формулу из учебников, что приходилось изучать, от средней школы до военной академии. Я помнил, что было в меню, когда я сидел в кафешке одной маленькой, но очень гордой центральноамериканской банановой республики, в моей первой заграничной командировке.

Нет, свободный разум – это замечательно, но он ничто без действия! Человек должен действовать! Эй, кто-нибудь! Вытащите меня отсюда! Куда угодно, хоть к черту на рога!