Восьмерка, которая не умела любить - стр. 32
Этот вопрос по абсурдности перекликался со всем прочим. В жизни не думал, что похожу на сотрудника правоохранительных органов.
– Нет, – торопливо запротестовал я, – не из полиции. Я просто знал вашего мужа. Мы встречались с ним… в Париже.
Не знаю, зачем я соврал про свое знакомство с Лиманским и про Париж – запросто могло оказаться, что редактор «Сэра» отродясь не был в столице Франции, и тогда я выглядел бы просто смешно. Впрочем, неожиданно попал прямо в точку. Вдова еще пристальнее всмотрелась в меня, и горькие складки у ее рта обозначились резче.
– Ах, вот как, – проговорила Елена глухо, – в Париже. Значит, это правда.
Я почувствовал замешательство – нелепости множились. Не успели придуматься следующие слова и шаги, как вдовушку прорвало.
– Не хотела я верить, но… C’est la vie! – Женщина извлекла из-под журнального столика початую бутыль смирновской водки и лихо плеснула в пустой стакан, стоявший рядом с ней на стопке газет. – После одиннадцати лет супружеской жизни вот награда – принимать в доме любовника мужа. Любо-о-о-вника!
Елена лихо опрокинула в себя содержимое стакана, и тут наконец до меня дошло, что собеседница просто-напросто пьяна. В стельку.
– Хотя подумаешь, большое дело, – продолжила хозяйка, в одно мгновение словно бы забывая о моем присутствии и обращаясь к кому-то невидимому в сиянии сервантного хрусталя, – все мужья изменяют своим женам. Главное, чтобы деньги приносил домой. И потом, куда уж мне с мужчинами конкурировать!
Наливая следующую порцию, она едва не залила весь столик. Я сел в соседнее кресло и взял на себя обязанности виночерпия, подливая даме по мере необходимости во время ее бурного монолога.
– Я сразу почувствовала, что из Парижа Костя вернулся каким-то другим. Виноватым, что ли. Даже испуганным. Притронуться ко мне боялся, все о чем-то думал. Я даже всерьез заподозрила, не подцепил ли СПИД у какой-нибудь проститутки. Нажала как следует, и супруг признался. Расплакался, как женщина. Вроде бы познакомился в Париже с одним нашим эмигрантом-балетоманом. Покуролесили они всю ночь, а под конец, когда Костик впал в невменяемость от выпитого, тот подлец, то есть, видимо, ты, его изнасиловал. Ума не приложу, как это стало известно прессе. Или ты сам и рассказал?
Я только и мог, что молча потрясти головой.
– Ну-ну… – Женщина развязно махнула рукой. – Ладно, дело прошлое. В общем, любил он тебя. С одной стороны, изнасилование его шокировало – Костя всегда презирал геев. С другой – что-то его в этом возбуждало. Чувствовалось, что он все время вспоминает о своем парижском приключении. Короче, тосковал. Бьюсь об заклад, в Москве тоже кое с кем пробовал этим заниматься. Могу даже сказать, с кем, чтобы и ты, гад, поревновал. Сказать?