Восьмая жена Синей Бороды - стр. 11

— А вот и не угадал. Та гора, где померещились головы, лишь куча прелой капусты. Я даже взяла один кочан, но забыла его на кухне, пока меня кормили ужином.

— Ну конечно! Еще и ужином ее кормили. Лягуха-брехуха, — не унимался Франц.

— Не веришь? Смотри! — Энни нащупала в кармане кольцо и сунула под нос Францу. — Это перстень герцога Уэйна. Он дал мне его, чтобы дуракам показывала, тем, что сказки про него сочиняют.

— Все конечно очень интересно, но давайте обсудим это потом. Дядя волнуется.

Правоту Катарины признали все, и, не сговариваясь, вылезли из своего укрытия и направились к воротам.

Не доходя до ворот, Франц развернулся в обратную сторону.

— Ну, мне домой пора. Расскажете завтра, как обошлось.

— Месье, вот они! — крикнул кто-то, и тут же с крыльца слетела Ханна, держа в руках полотенце.

— Где вы были? — ее взгляд метался от одного детского лица к другому.

— Мы загулялись в окрестностях, — промямлил Жан.

Ханна скрутила на конце полотенца тугой узел и. размахнувшись как следует, огрела Жана.

— Гуляли они! Ах ты собака приблудная, свинья шелудивая, гуляли они! Месье Шарль с ума сходит, а они гуляли. Я тебе покажу сейчас, как гулять! — она замахнулась снова, но Жан проворно отскочил в сторону и бросился наутек.

Ханна помчалась за ним, стегая его полотенцем по спине.

Мужики одобрительно качали головами, полностью поддерживая методы воспитания Ханны, даже советы давали.

— Дрыном ему ввали.

— Не, хворостиной получше будет.

Переживая за Жана, девочки не заметили, как к ним подошел месье Шарль де Рени.

Его голос звучал холодно и негромко, но на его фоне померкли крики толпы:

— Ничего не могу сказать Катарине, зато могу сказать тебе. Ты разочаровала меня. Неделю будешь сидеть дома. Никаких прогулок, никаких друзей.

2. Глава 2

Ханна внесла два ведра с нагретой водой в комнату и исчезла за тканевой ширмой, скрывающей деревянную лохань. В камине пылали дрова, но в комнате чувствовались зябкость и сырость. Послышался плеск наливаемой воды, и Энни слезла с подоконника и поплелась к Ханне. Иначе она раскричится.

— Ты что ползешь как гусеница? — Ханна уже включила режим ворчливой старухи.

— Да иду я, иду.

Оказавшись перед строгой кухаркой, Энни, уставившись в пол, принялась спешно развязывать передник. Пальцы не слушались.

— Божечки, передник уделала, платье уделала, — всплеснула руками Ханна, а потом помогла Энни с никак не поддававшимся девочке узлом.

Продолжая ругаться, Ханна сняла передник, ослабила шнурки на вороте платья и, велев Энни поднять руки, сама стащила его.

— Где же вас черти носили, позвольте полюбопытствовать? Этот молчит, та губы дует, хоть от тебя добьюсь ответа?