Восьмая поправка - стр. 2
Крыть было нечем. А ко всему прочему, я тоже устал. Но утомила не сама работа. Ведь в любом деле усталость – это нормальное явление в сочетании с чувством выполненного долга. Тогда и силы быстро восстанавливаются – хочется снова и с удовольствием браться за дело.
Причина тягостной усталости крылась в нарастающем психическом напряжении вперемешку с чувством страха. Но опять же не с тем страхом, который обусловлен инстинктом самосохранения и присущ поведению нормального человека, оказавшегося в зоне опасности. Это совсем иное чувство. Причина – в новых требованиях к работе, порожденных старыми «засовоченными» мозгами большинства руководителей. Такой прессинг лишал права голоса и сужал до минимума свободу личного выбора. Будто бы кто-то решил отомстить всем нам за дерзкий глоток долгожданного и пьянящего воздуха свободы и независимости.
В начале 90-х годов прошлого столетия в украинском обществе возобновились веяния, получившие громкое название: «Эпоха национального возрождения». Конечно же, нашлись и такие, кто называл все это происками «америкосов» или атакой «забугорных» спецслужб с целью развалить великую державу. На поверку же оказалось, что это всего лишь надуманная версия когорты недалеких людишек, не желающих утратить свой устоявшийся мирок. Но подобных приверженцев застойной стабильности, к сожалению, было большинство. Поэтому вместо реформ мы получили суррогат из демократических преобразований на словах и полного бесправия народа на деле. Все эти фарисеи от власти и политики просто «осели» в подполье с надеждой на скорый реванш. Но при этом сделали вид, что плывут вместе со всеми на одном корабле. А свои диктаторские решения закамуфлировано представляли народу под тезисом: «Такова адаптация в новых условиях развития общества».
В милицейской среде это называлось иначе: «Школа выживания». Адаптация в новых условиях проходила по принципу: «Стой там – иди сюда. Кто выплывет, тот и выживет». Вот и выживали те, кто становился послушным и нужным колесиком в государственной машине. То есть угодливые и хитроватые «пловцы», которые гребли в нужном для начальства направлении. Но гребли-то чаще всего к себе и под себя. А в результате разгребли практически всё, а заодно и поспособствовали мощному оттоку из МВД «старых» профессиональных кадров.
Такая вакханалия происходила внутри, а снаружи милицейский департамент нещадно сокрушала так называемая свобода слова. Опять же, проистекавшая из «засовоченных» мозгов. И, наверное, было, за что нас крушить, но не до такой же степени. Образ украинского милиционера, благодаря стараниям прессы и телевидения, становился все более бесчеловечным, коррумпированным и бестолковым. Понятно, что журналисты тоже учились основам демократии и гласности, но получалось уж больно предвзято и однобоко. Как будто все кристально чистые люди работали только в средствах массовой информации. Отсюда, наверное, и слепое доверие к их деятельности со стороны руководящих и надзирающих структур.