Воскресни за 40 дней - стр. 12
Эти слова заставили меня вновь вспомнить о посмертном проклятии. Забрезжившая было надежда на то, что все прояснится, испарилась.
– Как тебя зовут? – спросила она тоненьким голоском. – Прости, я не представилась первой. Меня зовут Диана.
– Даан, – произнес я еле слышно.
У Дианы были красиво очерченные брови, необычайно большие карие глаза, маленький ровный нос, тонкие пепельно-розовые губы и пухлые щеки – совсем как у хомячка, – к которым так хотелось прикоснуться. Каштановые волосы, плавно переходившие в светлые ближе к концам, свисали чуть выше груди и скрывали узкие плечи. Она сложила тонкие пальцы в замок. Взгляд мой спустился сначала на светло-бежевую вязаную кофту, затем на немного потрепанную фиолетовую юбку, стройные ноги, которые облегали черные колготки, и ботинки на высокой платформе того же цвета, что и юбка.
Я был очарован ее красотой. Может, за четыре года моя ориентация все-таки сменилась?
«Геем нельзя стать. Им можно только родиться», – напомнил я себе. Ни разу в жизни я не пытался встречаться с девушкой, чувствовал дискомфорт, представляя себя с ней, и не испытывал к этому интереса. При воспоминании об Алексисе сердце мое вновь болезненно затрепетало.
– Скажи, Диана, – я невольно произносил ее имя с нежностью, ибо оно само уже заключало в себе немалую ее толику, равно как и его обладательница, – однажды мне довелось побывать в этом домике. Тогда я заснул на кровати в соседней комнате, а наутро обнаружил…
– Да, это была я.
– Спасибо…
– Не стоит. Давай пройдем в комнату и поговорим. В коридоре стоять не очень удобно.
Мы уселись за невысокий столик и продолжили разговор.
– Какое сегодня число? – спросил я.
– Двадцать пятое.
«Моя смерть наступила двадцать третьего января. Получается, прошло уже два дня? Я очнулся, когда меня похоронили. Неужели целых два дня мое мертвое, бледное, сломанное тело не предавалось земле?»
– Ты хотела о чем-то поговорить?
– Как ты умер? – спросила она.
И я рассказал ей все. Когда дошел до момента на кладбище, пришлось брать короткие паузы. Мои нервы были не из железа, и в конце концов я расплакался, словно ребенок, сложив руки на столе и спрятав в них лицо. Судорожно вздыхал, вытирал мокрые щеки о рукава толстовки. Со стороны это выглядело жалко и глупо, но об этом я думал в последнюю очередь. Мне казалось, слезы будут литься до тех пор, пока боль не исчерпает себя. Рыдания перешли во всхлипы, уже не кололо в груди, внутри царило опустошение. Все это время я ни разу не посмотрел на Диану, словно забыл о ее существовании рядом и не ждал жалости.