Воскресная месса в Толедо - стр. 2
С некоторых пор стала я приглядываться к мостовым средневековых кварталов европейских городов. Ненароком, мельком оглядывалась, безотчетно пытаясь узнать место. И не то чтобы силилась отделаться от этого сна, он мне вроде и не мешал, и не беспокоил. А просто – надоело! Так что, обыскав Голландию, Францию и Италию с их разнообразными мощеными улицами (брусчатка, круглый булыжник, аккуратный красный кирпичик «елочкой», и пр., и пр., и пр.), я стала подумывать об Испании, тем более что, по уверению отца, глубокий и разветвленный корень бабкиного рода Деспиноза (или по-простому – Спиноза, а по-тамошнему, по ихнему – Эспиноса) уходил в земли Сфарада.
Да и срок действия известного старинного постановления раввинов, согласно которому пятьсот лет после изгнания из Испании евреям запрещено было ступать на ту, Богом проклятую землю, истек уже в 1992 году.
– Ну ты там посматривай, – сказал мне отец перед отъездом, – поглядывай там насчет наших… Поразыскивай.
– Пап, – возражала я терпеливо, – пять веков прошло. Какие там наши?
– Ну ты все ж посматривай, – упрямо повторял отец, – поглядывай… Все-таки твои предки.
– Предки-шмедки, – роняла мама. – Оставь ее в покое с твоими липовыми бумагами.
Очевидно, она имела в виду тот поминаемый отцом лист с генеалогическим древом, который в отцовской семье хранился, но в годы эвакуации был утерян. Там, на черенке одной из обрубленных веточек, – так утверждает папа, – сидел одинокий шлифовщик стекол Барух (Бенедикт) Спиноза.
– Ну уж, – сказал отец, – липовые или не липовые, да только без цыганщины.
Это он имел в виду мамину фамильную романтическую историю с прабабкой-цыганкой, где-то описанную мной.
– Так что разведай, – напутствовал меня отец, – что-то об истории рода.
– Рода-шмода… – бормотала мама.
– Не поддавайся на цыганские провокации, – сказал отец. А мне вдруг пришли на память цыганские романсеро Гарсиа Лорки. Все эти благоговейно вызубренные в девятом классе, в дрожи первой влюбленности…
…Сменила тростник на шепот луна в золотых лагунах. Девчонки, грызя орехи, идут по камням нагретым. Во мраке крупы купальщиц подобны медным планетам…
И – гороховая россыпь на оборках, воланах, подолах платьев, и сухое потрескивание деревянных ладошек кастаньет, и какое-то там лунное лезвие в ночи… эх!
Словом, так получалось, что по всем показаниям выпадала мне дорожка в эту нашу домашнюю Испанию.
1
В Барселоне во время погромов 1391 года евреи заперлись в крепости, заручившись покровительством местного губернатора и знати. Но разъяренная чернь осадила крепость и подожгла ее. Осажденные, потеряв надежду на спасение, сами закалывали себя кинжалами или бросались с крепостной башни и разбивались; другие приняли мученическую смерть от рук неприятеля, остальные изменили своей вере; лишь немногим удалось бежать… Очень велико было число тех, которые в тот ужасный год, под страхом смерти, приняли крещение… По стране разъезжали доминиканские монахи, врывались с крестом в руке в синагоги и грозно требовали от евреев, чтобы они приняли крещение; тут же стояла наготове толпа католиков, чтобы по первому знаку монахов броситься на евреев. Под влиянием этих угроз тысячи евреев принимали христианство, увеличивая тем число марранов…